— На какой хер я пошел с ними! Чего мне не хватало, а? Суки! Мне же конец.

И он был прав. Меня он пока не видел, да я и не старался себя обозначить. Сейчас важно научиться видеть в этой тьме. Я приподнялся, и моя рука коснулась липкой массы. Это плохо. Свежая паутина. Или дерьмо, что не лучше. Я ведь так и не сказал этим болванам, что это за место.

Я встал с пола и осмотрелся. Да, полноценное ночное зрение тут не сделать, но более-менее видеть получится. Никаких источников света здесь нет. Редкие жирные светлячки не в счет.

— Где я? Где? — завопил охотник и тоже поднялся на ноги.

— В жопе, сука, — строго и лаконично ответил я.

— Ты тоже попал сюда, гниль! — радостно воскликнул он.

— Да, но это не надолго, — ответил я, — ты и твои дружки явно не дружите с мозгами. Попади мы сюда все вместе, шансов на выживание было бы гораздо больше, а так ты считай труп. Хотя ты уже.

— Это еще почему? — недовольно отозвался.

— Потому что мы в хойо. Ты вообще знаешь, что это такое?

— Нет, — ответил жиробас растерянно.

— Ты никогда не бывал в паучьих мирах? — спросил я.

— Нет, конечно!

— Зря. Вдаваться в историю не буду, но в этом мире правят огромные пауки. Они были первой разумной расой, которая смогла прорваться сквозь грань сновидений и перенести свои физические тела в другие миры. Понимаешь?

— Не очень.

— Да ты еще и туповат, но не переживай. Не случись на Земле катаклизм, вследствие которого, снизилось количество кислорода, у нас бы тоже был паучий мир. Они боги, которые разводят людей для пищи и развлечений. Усек?

— Да ну нахер.

— Да. Поэтому я и привел вас сюда. Это очень опасное место, но хойо, — я сделал паузу, потому что почувствовал легкое дуновение ветерка из тоннеля, что был прямо перед нами. Не к добру это. Пауки передвигаются совершенно бесшумно. Тронув его паутину, я уже сообщил ему, что у него гости.

— Что такое хойо? — спросил толстяк.

— Это яма-тюрьма. У пауков все-таки цивилизация, а она невозможна без законов, порядок и тюрем. Когда какой-то паук начинает вытворять херню, его изолируют. Выкапывают вот такое вот хойо и запечатывают. Все внешние стенки залиты специальной смолой, что тверже бетона, и паучьи хелицеры не могут ее разгрызть. Ты осознаешь, где мы оказались, идиот?

— Нам конец!

— Нет, приятель, — я довольно усмехнулся, — это тебе конец. А знаешь, почему? Потому что самец, принесший еду самке, выживает! Это паучий закон!

Снять квартиру в Луге не было проблемой. Стоила аренда здесь недорого, к тому же нам не нужны были огромные апартаменты. Хватило и однокомнатной на втором этаже. Главное, чтобы чистота и ремонт более-менее сносный. И никаких животных в нагрузку. Да, и такое бывает. Смотришь хатку, а там хозяйка бабка, которая еще Ленину на броневик взобраться помогала, сует тебе на руки полосатого Ваську или Мурку и скидку предлагает, лишь бы ты ухаживал за этим ужасом. И черт с ними с кошками, но иногда дают и собак, рыбок, хомяков, птиц, игуану и целое ведро улиток!

В этой квартире, к счастью, ничего подобного не было. Мебель хоть и старая, но еще годная. Даже не сильно покоцанная. Стенка «Авангард», заваленная советскими книжками. Тут была и энциклопедия, и «Лениниада», и целый стеллаж с классиками. Хоть зачитайся, только вот я совсем не собирался этим заниматься. Я взял с полки первую попавшуюся книжонку. «Братья Карамазовы». У, потрясающее растянутое чтиво, где убийца — дворецкий. Ну нет, спасибо. Один раз я в эту воду уже входил. Оставим это гениальное произведение потомкам. Пусть они себе зубы поломают. Хотя о чем это я. Они это уже читать не будут. Им, наверное, книжки будут сразу в мозг проецироваться со спутника.

— Ну ты же понимаешь, что у твоего друга был сонный паралич? — спросила меня Полина за обедом.

— Да, конечно, — я открыл бутылку вина и разлил алый напиток по высоким фужерам, — у него крышечка уже поехала от всех этих пришельцев. Вот и увидел их. Был бы христанутый, то увидел бы чертей или кого похлеще.

— Ангелов. С богом бы поговорил, а затем бы в храме священникам сказки рассказывал.

— Помнишь поговорку. «Если ты говоришь с богом — это молитва. Если бог говорит с тобой — это шизофрения». Теперь я понимаю, что многие религии строились на таких вот откровениях. Илья вот верит, что человечки приходили на самом деле и хотели забрать его с собой на корабль. А прикинь, что творилось тысячи лет назад? Люди тогда, небось, сон вообще от реальности не отличали.

— Были целые культы посвященные сновидениям, и боги, отвечающие именно за них. Особенно это развилось в Греции.

— Морфей? — я пригубил немного вина. Слишком сладковатое попалось.

— Он сын Гипноса. А еще были Фантас и Фобетор. Просто мы о них мало что знаем.

— И Геката, — добавил я.

— Ну-у-у, — протянула Полина и смущенно улыбнулась, — это древняя богиня. Она благоволит сновидцам, но не стоит надоедать ей своими молитвами. Очень уж она своенравная. Мать всех ведьм все-таки.

— А ты не ведьма случаем? — усмехнулся я.

— Нет. Я — сновидящая. А ведьма — это уже определенный статус. Конечно, можно стать самозванкой и лгать всем, что ты ведьма, но рано или поздно ты встретишь настоящую, и тогда тебе не поздоровится.

— А такие есть?

— Да. Мы знаем об их существовании, но стараемся не привлекать их внимания. Тот, кто начинает с ними сотрудничать, теряет волю.

— В каком смысле? — не понял я.

— В прямом, Саша. В прямом, — Полина загадочно улыбнулась.

Да, мы оказались в ссылке. Отрезанные от своих коллег, приятелей, у Полины в Питере осталась тетка. И практически без связи. Жизнь в Луге текла медленно и не торопливо. Мы редко выходили из дома, в основном за продуктами. Всегда держались вместе и вообще вели себя как семейная пара. Да, у нас был самый настоящий медовый месяц. Любовь вскружила мне голову, но я все чаще стал проходить проверки на сон. Просыпаясь в постели вместе с Полиной, я подолгу смотрел на нее, потом пытался проткнуть ладонь пальцем, или кусал себя за мизинец. Это была реальность. Но я не верил в то, что нашел такую девушку. Она подходила мне по всем параметрам, но меня все равно терзали сомнения. Я уже не раз сталкивался с коварством своих подруг, и женщин у меня было много. То ли мне так везло, но я часто нарывался либо на стерв, либо на тупых. Стерва запросто могла клясться тебе в любви, а вечером идти на встречу с любовником. Ей это нравилось. Эдакая игра. Помню, что сначала я бил рожи мужикам на потеху стервам, а потом понял, что это ничего не изменит. Бить надо тех, кто подмахивает и завлекает. Так что священное правило, вбиваемое в мужчин с детства, было нарушено, и не раз. Забавно, что некоторые стервы расценивали мои уроки, как «бьет — значит любит», после чего я понимал — они тоже тупые, и терял к ним интерес. Ну а поскольку я не получал хоть какого-то удовольствия от избиения слабых, то я быстро находил способ расстаться с такими женщинами.