Глиняный карьер располагался в речной долине, у подножия длинного пологого холма, и даже случайного взгляда, брошенного на склон, было бы достаточно, чтобы заметить Саниру. На пути вниз не было ни одного валуна или деревца, которые могли бы его спрятать, ни одного оврага, который мог бы его укрыть, ни одной тени, которая могла бы растворить его в своей черноте. Росшие тут и там кусты были совершенно никудышными – маленькими, с реденькими веточками, и рассчитывать на них не приходилось.

Санира лежал на земле, стараясь полностью с ней слиться. Ах, как бы сейчас пригодились тёмные меховые одежды лесных!

Отсюда вся местность была видна гораздо лучше – и пятна давно угасших костров, и непонятный танец четырёх мужчин, и полуразвалившиеся дома глинокопов…

В тени одного из них что-то шевелилось, и Санира присмотрелся, пытаясь понять, что это. Нечто светлое, продолговатое…

В сторону Саниры никто не глядел, и он бросился бежать.

На этот раз он добрался почти до самого места. Мужчины опять замерли, чего-то выжидая, и юноша залёг, стараясь распластаться на земле. Он всё равно был на виду, да что с этим поделаешь?

Светлый предмет под домом глинокопов был…

Юноша прикрыл на мгновение глаза и вновь посмотрел в ту сторону.

Нимата?

Санира растерянно оглянулся. Потом, прищурившись, снова вгляделся в лежащего у стены дома человека.

Да, Нимата. Брошенный на землю, связанный по рукам и ногам.

Да что же тут творится!

Пальцы сжались на древке копья.

Лицо друга было скорее злое, чем испуганное. Он мычал через тряпичный кляп во рту и постоянно дёргал верёвки, пытаясь выпутаться.

– Какие-то щепки… – услышал Санира голос одного из мужчин. Кто говорил, на таком расстоянии было не разобрать. Впрочем, и слова долетали через раз, далеко не все. – Разжигали костёр…

– Вижу отпечаток… – заговорил другой.

– Это те придурки… наследили… Ничего теперь не понять…

– Обрывок полотна…

На некоторое время воцарилась тишина, потом первый сказал:

– Нет, не обнаружить… Пошли дальше…

И все четверо сделали шаг вперёд. Вновь замерли. Пригнулись над землёй. Каждый глядел туда, куда упиралось острие его копья. Да что же они делают?!

– Ещё один… – донеслось с порывом ветерка, – той же ноги…

– Где-то… – отозвался первый. Теперь стало ясно, что это был Тисака, – должен быть…

– …искать, – говорил кто-то ещё, – …хоть что-то, например… кровавый… оброненную вещь…

Друзья Радиги сделали следующий шаг и снова остановились. Поднятые над головами факелы, потрескивая, ярко горели, выхватывая из сумеречной темноты довольно большое пространство.

– Вот же… – сказал один из мужчин. Потом довольно длительное время было вообще ничего не разобрать, и только в самом конце его речи ветерок изменил направление, позволив расслышать несколько слов: —…наследили так, что…

Санира понял, что это говорит Шурима.

– Не отвлекайся, – ответил ему Тисака. – Смотри… хоть что-нибудь…

Санира лежал, прижав голову к пожухлой траве.

Четверых ему не одолеть, до Города далеко…

Юноша прикрыл глаза и напрягся, пытаясь заставить себя думать.

Поджечь дом глинокопов? Чтобы отвлечь эту четвёрку?

Тут что-то изменилось. Неожиданно трое мужчин бросили свои факелы на землю и загасили их. Человек с оставшимся огнём отскочил в сторону, сделал, пригнувшись, оборот вокруг себя, отчего пылающий в его вытянутой руке шар яркого света описал круг. Ещё один прыжок, ещё дальше, и верчение на месте, на этот раз без остановок. Тёмные фигуры его товарищей хаотично задвигались, казалось, во всех направлениях сразу, но всё же оставаясь единой группой. Раздалось ровное гудение.

О, богини! А это ещё что такое?!

Нимата тоже замер и уставился на непонятное зрелище.

В сгущающейся темноте этот звук, эти бессмысленные движения, этот огненный круг казались зловещими, жуткими. Таинственность происходящего будила в груди тревогу, страх, желание бежать прочь, подальше от этого вселяющего ужас действа.

Какой же это танец? Самый настоящий обряд! Неизвестный обряд!

Звук был чем-то вроде пения. Рты выдавали один-единственный тон, всё громче, всё сильнее, да так, что когда у кого-то из певцов не хватало воздуха, остальные продолжали петь, и никакого перерыва в звучании не происходило.

Что-то не так. Что-то совершенно не так.

Человек с факелом вдруг метнул его в своих товарищей, будто хотел опалить их пламенем, но один из них бросился навстречу и перехватил летящую палку. Едва его пальцы сжались на рукояти, он пригнулся к земле, вытянул факел в руке и швырнул его обратно.

Санира почувствовал, как стынет в жилах кровь, как лёд страха сковывает грудь, как стучит огромным каменным молотом сердце.

Нимата с новой силой зашипел, замычал, заворочался. Его почти не было слышно за пением мужчин. Оно стало столь громким, что превратилось в крик, громкий, пронзительный, потусторонний. Факел был воткнут рукоятью в землю. Игравший им мужчина упал набок, взял в кольцо, обхватив руками колени.

Парава!

Глаза мужчины были закрыты, будто он не смел смотреть на огонь, пылающий всего в нескольких ладонях от него. Ноздри раздувались, вдыхая дым, смешанный с холодным воздухом ночи. По лицу раз за разом пробегала злобная гримаса.

Парава, весь в свете огня, каким-то немыслимым образом стал медленно кружить вокруг факела. С неподвижными руками и ногами, что было ещё страшнее…

И тут Санира осознал, что, заворожённый действом, он смотрел только на единственный ярко горящий факел и не следил за тем, что делают остальные друзья Радиги. Юноша метнул взгляд на тёмную группу мужчин чуть в стороне, сердце его ёкнуло. Только двое!

Санира дёрнулся, пытаясь вскочить, но было поздно. Сильные руки прижали его к земле. Кто-то навалился сверху, больно упёрся коленом в горло. Юноша захрипел, пытаясь вдохнуть, но у него ничего не получилось.

– Шпионишь? – ехидно спросил Шурима. – Или просто прилёг отдохнуть?

13

Заброшенный глиняный карьер

Удар кулака в живот, сверху вниз, весом всего тела, согнул Саниру пополам. Воздух исчез, боль резанула во все стороны, юноша перевалился набок, не в силах ни закричать, ни вдохнуть.

Санира и Нимата лежали на земле, в нескольких шагах друг от друга, у одного из обветшалых домов глинокопов, в круге трепещущего света, отбрасываемого вновь разожжёнными факелами. Руки юношей были связаны за спиной, ноги – спутаны верёвками.

– Ну, попробуем ещё раз, а? – спросил Парава.