Вражеский корабль имел два главных калибра, и, судя по пламени вспышек, кормовые башни значительно превосходили носовые.

Уже второй залп чудовищных башен имперского мегалинкора дал накрытие – столбы воды, перемешанные с грязно-розовым дымом, поднялись выше мачт крейсера. Приказ «положить руль вправо» запоздал – один из снарядов следующего залпа угодил точно во вторую носовую башню. Будь это старая «модель два» с противоосколочным бронированием, возможно, дюйма брони и не хватило бы, чтобы взвести тугой взрыватель полубронебойного снаряда. Но «Грозовую тучу» строили с учетом опыта предыдущих боев, и носовые башни получили полноценную пятидюймовую броневую защиту. Против снарядов имперских легких крейсеров на средней дистанции вполне бы хватило, но главный калибр мегалинкора пробил её, словно тонкий лист рисовой бумаги. В следующий миг башня исчезла в ослепительной вспышке.

Удар тяжелый, но сам по себе не смертельный. Потерю одной башни крейсер мог бы пережить. Снарядный погреб должны были спасти заслонки погрузочных элеваторов. Однако взрыв наверху оказался куда мощнее, чем создатели защиты могли представить даже в кошмарном сне. Раскалённые газы выбили заслонки, словно пробки от шампанского, а следом за ними в артпогреб влетели уже воспламенившиеся полузаряды. Вся передняя часть крейсера скрылась в облаке огня и дыма. Вырвавшийся из неё обрубок почти сразу же лег на левый борт и через полминуты скрылся под водой.

Глава 16

Destroyer officer: [Examining the bra

fished out of the water]

The Japs don’t have anything like these!

[turns to the depth charge crew]

Cease fire!

Operation Petticoat (1959)

Подводник. Ловля трофея

– Командир, срочная радиограмма с двадцать-двенадцать!

Сообщение радистки застало фрегат-капитана в момент чрезвычайно сложного мыслительного процесса. Глядя в миску с едой, фон Хартманн пытался понять, являются ли черные и продолговатые вкрапления в рисе какой-то незнакомой ему прежде разновидностью чернослива или же интенданты решили, что в военное время будет непростительной роскошью пренебрегать источником белка и калорий в виде тараканов.

– Код капитанский?

– Нет, обычный шифр.

Перегнувшись над столом, Ярослав забрал розово-серый бланк «особо растворимой» бумаги, глянул… с большим трудом сдержал желание шарахнуть по чему-нибудь кулаком. Например, по миске с непонятным содержимым, раз уж аппетит все равно пропал напрочь.

– Все плохо, командир?

– На, читай, – фон Хартманн перебросил шифровку Анне-Марии. – Можно вслух, расколоть наш код конфедератам будет явно проще, чем подслушать в надводном положении, когда мы грохочем дизелями на пол-океана.

– Течь в ангаре… больше тут ничего нет.

– А больше и не надо.

– Ярик!

Фрегат-капитана в очередной раз передернуло. Увы, политический комиссар третьего ранга Сакамото, нащупав чтением ауры слабое место командира, явно настроилась сполна рассчитаться за «Танечку-сан», «комиссар-сама» и все остальные подколки. Не самая дорогая цена за то, что вместо болванчика с патриотического лубка за офицерским столом появился… появилась еще одна почти нормальная девушка.

– Расшифруй эту шифровку для простых смертных. В какую лужу нас окунули на этот раз?

– Подводная лодка ИА-2012 – ответ «Пяти крыш», сиречь нашего любимого Адмиралтейства, на вопрос: «Какого хрена великий и могучий Имперский военно-морской флот уже столько лет не может наладить нормальное взаимодействие с Имперским же воздушным флотом?» Сейчас вроде с этим получше, в смысле, мы получаем данные от бомбовозов «длинного прыжка» не через декаду, а малость пораньше, а вот в начале войны… В общем, это переделка транспортно-грузовой субмарины катамаранного типа в носитель ракетных гидропланеров «Ушастый баклан». Кажется, тоже на основе работ дедушки нашей Эмилии. Пилот ложится в маленький личный гробик, возносится на десять верст, раскрывает крылья и оборзева… тьфу, обозревает водное пространство. Для подводных лодок на океанских коммуникациях поиск сил противника – одна из главных проблем, так что участие «двадцать-двенадцать» в тактической группе должно было поднять эффективность до невиданных высот. Ну а теперь, – мрачно подытожил фон Хартманн, – мы по-прежнему слепошарые котята. Радист… передай этим везунчикам, пусть катятся домой, к мамочке, она им сопли подотрёт.

– Следуйте на базу для проведения необходимых ремонтных операций, – «перевела» за командира лейтенант Тер-Симонян. – Удачной дороги.

– Вроде того. – Ярослав снова заглянул в миску. Её содержимое за последние минуты привлекательности не прибавило. – Я…

– Командира на мостик!

Ураган взболтал океан, словно посудину для коктейлей, но уже сместился дальше к архипелагу. Хотя юго-восточную часть горизонта скрывала тёмная пелена дождевых шквалов, здесь и сейчас над «Имперцем» сияло солнце, а волнение в один-два балла воспринималось почти как штиль.

По-хорошему, стоило нырнуть «под хобот» – лодка шла во враждебных водах, и фон Хартманн отлично знал о привычке конфедератов прочёсывать центральный сектор тяжелыми гидросамолетами. Но желание устроить нормальную продувку отсеков и зарядить батареи перевесило. Все же у них был радарный детектор, зоркие глаза вахтенных и слабая надежда, что вражеские адмиралы не рискнут отправлять дорогие многомоторные машины в патруль раньше, чем ураган сдвинется еще на пару-тройку сотен вёрст.

– Разрешите изменить курс, командир?! – Герда смотрела на Ярослава с таким умоляющим видом, словно тот прятал за спиной корзинку с куклами и котятами. – На пять минут, потом ляжем на прежний!

– Да что случилось-то?

– Старшина Зента, – лейтенант указала на стоящую рядом сигнальщицу, – видела какой-то предмет… похожий на портфель.

– Портфель? – переспросил фрегат-капитан. – А может, это был персональный сейф Стиллмана для особо секретных антиимперских замыслов?

– Командир… – подозрительно хлюпнула носом сигнальщица, – клянусь могилами предков до седьмого колена, я видела…

– Ну вот, – фон Хартманн вытянул из кармана носовой платок и вручил его сигнальщице, – целая старшина, и нате, чуть что, глаза на мокром месте. Лейтенант Неринг, командуйте смену курса. Посмотрим, что там плавает.

В успех поиска Ярослав особо не верил и потому изрядно удивился, когда меньше чем через минуту еще одна наблюдательница засекла в носовом секторе «что-то блестящее», а вскоре он и сам разглядел гордо переваливающийся с волны на волну предмет… действительно напоминающий портфель. Только пузатый, туго набитый. Вроде бы, припомнил фрегат-капитан, данный подвид сумчатых имел какое-то собственное название, что-то там насчет ковров…

– Вот видите… я же говорила…

– Видим, видим… – пробормотал фрегат-капитан, опуская бинокль. – Надо его чем-то подцепить… и лучше бы не багром. А то мало ли, возьмет, сволочь, и развалится… а мне уже самому интересно, что там… внутри.

Ярослав не особо удивился бы, найдись поблизости от загадочного портфеля утопленник в парадке штаб-офицера, в целях большей секретности пристёгнутый к портфелю цепью. Однако портфель все же путешествовал по волнам в гордом одиночестве.

– Большой…

– И кожаный…

– Разве это кожа?

– И еще какая, – с восторженным придыханием произнёс кто-то за спиной Ярослава, – черная саламандра с архипелага. Их почти не осталось, разве что