следу, бегал по школе как угорелый, очень любил сад и зачем-то несколько раз за этот день подходил к развалинам когда-то горевшей конюшни.

— Это неспроста, — тоном опытного в таких делах человека сказал один из стражников, когда преследователи афериста подошли к развалинам в четвертый раз.

— Может там спрятали пропавший древний хлам? — спросила Вика.

Нира подергала за рукав стоявшего рядом сыскаря и озвучила ему вопрос.

— Интересная идея, — пробормотал он и, позвав двух из трех стражников то ли в помощники, то ли в свидетели пошел проверять, выставив перед собой амулет на цепочке.

Амулет тихо покачивался и сверкал, попадая под солнечные лучи, прорывавшиеся сквозь густые кроны старых деревьев. Опытные директор, два его зама, секретарь, здоровяк, существовавший при школе в качестве подсобного рабочего, и лекарь, которого прихватили на всякий случай, остались на месте. Нира тоже осталась, она и так увязалась искать афериста никого не спросив, зачем усугублять это лишней инициативой?

— Интересно, рухнет балка или нет? — спросил секретарь, когда Ливин зашел в остатки конюшни.

— Я ее укрепил, — оскорбился здоровяк. — Мне та тетка так доказывала, что это историческая ценность и мы должны ее сохранить, что я укрепил. Чтобы отстала.

— Молодец, — рассеяно похвалил его директор.

Окончательно разваливаться развалины не спешили. Ливин со стражниками даже в них двигался тихо. Ветер шелестел листьями. Чирикали мелкие птицы. Недалеко кричала чайка. И ничего не происходило.

— Может их там уже убили? — спросил здоровяк, почесав затылок.

— Бесшумно их не убьешь, — проворчал один из замов. — У стражи доспехи и магические щиты. Сыскарь тоже что-то развернул, что-то явно нестандартное.

— Не работающее против падающих на голову сумок, — со смешком сказала Вика.

Нира тихо хихикнула.

А Ливин наконец вышел из развалин.

И стражники вышли, держа за руки и ноги связанное тело с кляпом во рту. Тело было грязным настолько, словно его специально пылью посыпали, но вполне узнаваемым. Оно хлопало глазами и тихо мычало в кляп. Кажется, возмущенно.

— Интересно, почему я не удивлена? — спросила то ли себя, то ли Ниру Вика.

— Ну?.. — тоном, не предвещавшим ничего хорошего поинтересовался Ливин у развязанного и усаженного на садовую скамейку пленника.

Пленник с тоской посмотрел на Ниру и мило ей улыбнулся. Из-за чего доброй сестре захотелось его пнуть. Знала она эту улыбку. Милан всегда так улыбался, когда делал какую-то гадость. Случайно вроде бы, во что верила мама. То платье кукле случайно порвет, то в новенькие сапоги наберет грязной воды, то разбилось что-то само, он там вообще на цыпочках ходил.

— Что ты натворил? — со всей доступной ей мрачностью спросила девушка.

На нее удивленно посмотрели все присутствующие, даже Ливин от сверления Милана взглядом отвлекся.

— Я пытался его остановить! — тоном несправедливо обиженной невинности произнес пленник и головой дернул. — Ты только посмотри на меня, как я теперь это все очищу?

— Остановить? — буквально промурлыкал Ливин. — Кого?

Милан дернул плечом. Похоже, сообразил, что ему сейчас старательно не будут верить. И докопаются до любых грехов. Если надо, зельем правды напоят, или специалиста по чужим мыслям пригласят.

— Вы права не имеете, — не шибко уверенно сказал и с надеждой уставился на Ниру.

— Права не имеем? — наигранно удивился сыскарь. — Так кого ты там пытался остановить и почему?

— Афериста, — ответил Милан таким тоном, словно только что похоронил последнюю надежду на справедливость. — Я случайно разговор услышал, — добавил и забегал глазами. — Вы не понимаете! — резко решил изображать истинного героя на допросе, по несправедливому обвинению. — Я хотел вернуться к друзьям! Мне здесь не нравится!

— Его здесь не ценят, — проворчала Вика.

— Меня здесь не ценят! — словно ее услышал Милан. — А я хотел его остановить, когда увидел, что он опять сюда побежал!

— Опять, — выловил Ливин самое интересное слово в речи пострадавшего героя. — Как интересно. Ладно! — махнул рукой сверху вниз, словно отрубил что-то. — Так дело не пойдет. Так мы будем цедить по слову в час и пока нацедим информации, вообще все разбегутся. Поэтому поступим проще. Сейчас мы позовем специалистов по разуму, благо, их здесь аж две группы, они феномен приехали изучать. Думаю, они мне не откажут заодно изучить этого молодого человека, помочь вытащить из него правду.

— Вы права не имеете! — вскинулся Милан.

— Имеет, — печально произнесла Нира.

— Да, имеет, — спокойно подтвердил директор.

— Так что выберешь? — полюбопытствовал сыскарь. — Сам все расскажешь, причем, самую правдивую из возможных версий, или звать любителей феноменов? Учти, то, что ты расскажешь, мы проверим. И если ты солжешь…

Милан печально вздохнул, сгорбился и посмотрел на Ниру так, словно он всю жизнь спасал ее от всевозможных опасностей, а она вдруг взяла и предала.

— Я проиграл в кости, — сказал печально. — И мне вообще ни на что не хватало. А я же должен выглядеть прилично, я же королевский офицер! — попытался изобразить гордость, но тут же сдулся под суровыми взглядами магов. — А там какая-то ерунда нарисована. А у этого типа рукав испачкан точно такой же краской. И я сразу понял, что ему вряд ли разрешали туда ходить. И предложил сделку…

— Какая прелесть, еще и шантажист, надеюсь, начинающий, — проворчала Вика, а Нира тихо фыркнула.

Шантажистом Милан был не начинающим. Как-то он ее с подружкой шантажировал, требуя отдать конфеты, потому что они на заборе сидели, а девочкам же нельзя. Вот это было его начинание. И вряд ли он на этом начинании остановился, слишком уж неприязненно смотрела на него булочница, почему-то каждое утро угощавшая его свежим кренделем в сахарной обсыпке. И сосед один демонстративно переходил на другую сторону улицы. В общем, много таких мелочей было. Просто Нира не обращала на них внимания. Маленькая была и наивная.

На сделку Кирт согласился. Сразу, не сходя с места, всучил затребованный десяток серебрушек — Милан решил не наглеть, попросил ровно столько, сколько проиграл. Когда не наглеют, немного шансов, что откажут, попытаются морду набить или еще как-то неадекватно отреагируют. Так что, да, шантажистом он был мелким, но опытным.

И все бы было хорошо, по его словам, если бы на обратном пути в ту грязную каморку он случайно не услышал