– Но на корабле-то горючее есть?

– Да.

– Так в чем же дело?

– Мы думали, думали… – она взглянула на меня со странной, какой-то пугающей усмешкой и ткнула пальцем вверх. – Мы ведь завалены. Нужно расчистить люк пусковой шахты.

Смысл этих слов я понял почти сразу. Сел на пол, потер лицо. Какая-то часть моего сознания все еще считала, что я могу выбраться из этой шахты живым – забраться в ящик, оказаться в стазисе, и все мои проблемы будут решены. Во всяком случае, до пробуждения.

По крайней мере, отдохну – пусть это не совсем верно. Из стазиса я выйду в точно таком же состоянии, в каком оказался в нем. В этом-то весь его смысл.

И все же… Нет, не получится из этого отдыха.

Глаза болели, будто засыпанные песком. Мысли путались. Я даже дышать толком не мог. И двигаться совершенно не хотелось. Все силы, которые у меня имелись, ушли на то, чтобы держаться на ногах, пока мы проворачивали свои дела в ангаре.

У человека существует предел возможностей. И я его уже перешел. У меня все болело.

– Сколько времени у нас… Впрочем, стоп. Неважно, – поправился я, увидев выражение лица Дейлани. Она совершенно точно знала, сколько времени еще нам отпущено, а я знать этого не хотел. – Ладно, ладно… Надо – значит, надо. Где это горючее?

– Двумя палубами ниже.

– Замечательно!

– До него так просто не доберешься – оно находится в разгерметизированной части корабля.

– Чего еще можно было ожидать? А как быть с шахтой? Как ее расчистить? – Мышцы на спине и шее непроизвольно и очень болезненно подергивались.

– Оно ведь должно храниться вместе с другой взрывчаткой, верно? – Дейлани пожала плечами. – Все равно ни на что другое времени нет.

Я взглянул на Нилса; он слабо кивнул.

– Взрывчатка, взрывчатка… Такое впечатление, будто мы здесь ничем не занимаемся, кроме подрывных работ. Не очень-то подходит под эвагардский стиль.

– Или, наоборот, в чисто эвагардском стиле. Это ведь с какой стороны посмотреть, – возразила Дейлани. Я изумился тому, что у нее остались силы острить, но это было, по всей видимости, хорошим знаком.

– Об изяществе стратегии подумаем в другой раз. – Я все тер и тер глаза, хотя это совершенно не помогало. – Вы вдвоем отправляйтесь за топливом. А я займусь расчисткой шахты.

– Мы должны держаться вместе, – возразила Дейлани. – В одиночку вы снаружи не справитесь.

– Времени нет. Но мне потребуется ваша помощь. Нужно будет, чтобы вы открыли для меня большие ворота в транспортном ангаре.

– Зачем?

– Чтобы я мог выбраться. Возьму в исследовательских машинах несколько сейсмических зарядов. Где нужно взрывать?

– Если отколоть скалу под шасси антигравитационного двигателя, то вся куча, засыпавшая корпус, просто свалится.

Нилс передал Дейлани терминал, и она показала мне место.

– Эту штуку? – То самое странное образование, которое мы уже видели. Что ж, такое ни с чем не спутаешь.

– Понял. А вам, девушки, нужно запастись ракетами. – Я протянул им сумку. – Как нам известно, по кораблю все еще бегает довольно много аборигенов, а там, где нет атмосферы, их должно быть еще больше.

Салмагард заглянула в сумку.

– Сэр, вам они тоже понадобятся. – Она встревоженно взглянула на меня. Ей не нравилась мысль, что я отправлюсь куда-то в одиночку, и я не мог поставить ей это в вину.

– Ну, оставьте мне несколько.

– Голубых или розовых?

– Что-нибудь еще?

Дейлани покачала головой.

– Достаточно. И, сэр…

Ишь ты: теперь, значит, сэр!

– Потом. – Я поднялся на ноги. – Время не терпит. За дело.

Салмагард вернула мне сумку. Я пристегнул ее к поясу и выпрямился.

– Ворота открываются, – доложила Дейлани, возвращая планшет Нилсу, который вялым движением прижал его к груди. – Для верности вам понадобится не меньше двух зарядов, – продолжила она. – Камней много. Их так просто не уберешь.

– Ломать я умею, – рассеянно бросил я, разглядывая ракетницу, которую держал в руках. Затем напомнил девушкам: – Будьте осторожны, – и вылез из спутника. Теперь им предстояло действовать самостоятельно.

В тесном лифте я прислонился к стене, с большим усилием сфокусировал глаза на ракетнице. Я переломил ствол и попытался вложить ракету, но она выскользнула из пальцев и с грохотом упала на пол. Я решил не нагибаться за нею. Достал другую ракету и очень осторожно вложил на место.

Двери открылись, и я защелкнул ствол.

Коридор нисколько не изменился. В люке так и зияла дыра, через которую отсюда наилучшим образом улетучивался воздух. Я активировал шлем и, опустившись на колени и сопротивляясь воздушному потоку, заглянул в пробоину. Я увидел несколько ксеносов, но все держались поодаль. Обзор у меня был неважный – я не мог увидеть тех, кто мог бы находиться вплотную к двери, но убедиться в их наличии я мог бы, лишь имея боевой сканер вроде того, какой был у Салмагард.

Я открыл люк, пробрался через обломки машин и захромал к ближайшему карту. С потолка на меня ничего не падало. Если повезет, я, пожалуй, смогу пересечь добрую половину помещения, прежде чем мое возвращение заметят.

Придется признать, что корабль мы оставляем в плачевном состоянии. Повсюду разбитые, перевернутые, уничтоженные, помятые машины… и трупы, трупы пауков…

Безобразие!

Впрочем, это привычно. Я был один и находился в крайне невыгодном, почти безвыходном положении. Даже если получится по-моему, кому-нибудь это не понравится. В данном случае местным жителям. О попытках достичь какого-то взаимопонимания между нашими расами не могло быть и речи.

Я включил ближайший уцелевший карт и тронулся с места. С потолка на машинку спрыгнул некрупный ксенос, но не попал. Мне требовался научно-изыскательский флаер; неповрежденным остался лишь один.

Я слышал Салмагард и Дейлани через комм. Если с ними что-то случится, я не смогу им помочь. Если потребуется совет… я не в том состоянии, чтобы давать советы. Мне еле-еле удавалось сосредоточиться настолько, чтобы машина ехала прямо. Отвлекаться было совсем ни к чему. Я отключил комм и прибавил скорость.

Опомнившиеся ксеносы быстро приближались. Я выскочил из карта, дернул рукоять открывания рампы и метнулся обратно под ненадежную крышу, чудом увернувшись от когтей одного из врагов. Он был так велик, что не смог бы пролезть по корабельному коридору. Наверняка он явился через открытые ворота.

За этими воротами я видел черную стену провала и клубящийся зеленый туман.

Очень скоро я там окажусь.