Тут мне пришло в голову, что пора бы и ехать следом, но краулер не послушался нажатой педали. Я скосил глаза на многочисленные тревожные огни и предупреждающие надписи, мигавшие на панели управления. Эта техника предназначалась для исследования суровых вновь открытых миров и должна была отличаться повышенной прочностью. Я нисколько не собирался жалеть ее и нажал педаль сильнее, но услышал лишь звуки, свидетельствовавшие об агонии двигателя. Скрежет металла.

Коррозия сделала свое дело. Я нисколько не удивился этому. Вот только момент выдался не самый подходящий. Я застрял посредине ангара, и аборигены уже вновь начали проявлять ко мне интерес.

Салмагард доехала до конца анагара и начала маневрировать, стараясь поставить флаер так, чтобы рампа оказалась как можно ближе к выходу.

Ксеносы копошились на стенах.

– Рядовой!

– Слушаю, адмирал.

– Я тут немного застрял. Вы не могли бы подвезти меня?

– Есть, сэр. Уже еду.

Флаер неуклюже развернулся. Что именно задумала Салмагард, я понял лишь в последнее мгновение, когда наши машины разделяли считаные метры. Я потянулся было за привязными ремнями, понял, что уже не успеваю, и просто вцепился в приборную панель. Дальше последовало всего лишь столкновение, но я ощутил его, как попадание орудийного снаряда. В голове у меня зазвенело. Мышцы болели от невероятного усилия, но я все же удержался.

Салмагард толкала мою машину носом краулера; пришедшее в негодность шасси оставляло на металлическом полу глубокие царапины.

– Благодарю вас, рядовой, – сказал я, придерживая рукой челюсть – очень уж сильно трясло краулер.

– Не за что, адмирал.

Она подвинула краулер к переборке, затем заставила флаер совершить еще один маневр и остановила машину. Ксеносы уже начали подбираться ближе. Когда же мы на несколько мгновений остановились, парочка сразу спрыгнула на крышу флаера.

– Что дальше, адмирал?

– Как раз думаю над этим. – Она рассчитывала на меня, ожидала, что я найду выход из положения. А у меня все мысли забивал отсчет неумолимого времени. Подходящим к случаю оружием казался огонь, и предубеждений против него у меня не было. Огонь легко добыть. Но требовалось что-нибудь горючее. Какое у нас имеется горючее? Что хорошо горит и имеется под рукою в достаточном количестве?

– Приехали, – сказал я, надеясь, что способен мыслить ясно. – Придется выходить с боем. Найдите во флаере самый большой баллон с кислородом, лучше всего из тех, что предназначены для перезарядки скафандров. Выньте из крепления. Откройте кран, опустите рампу и выкидывайте баллон. Я выпущу ракету. Это должно заставить их отступить, хотя бы на секунду. В это время вы выскакиваете, а я разжигаю костер. Согласны?

– Так точно, адмирал. – Судя по голосу, моя идея не особенно впечатлила Салмагард, но лучшего плана у нее не имелось, а выдумывать что-то еще было некогда. Я откинул ствол ракетницы, зарядил ее и застыл наготове, держась за рукоять замка люка. Прошло несколько секунд; я представлял себе Салмагард, надрывающуюся во флаере под тяжестью огромного баллона с O2.

– Готовы, адмирал? – спросила она, превозмогая одышку.

– Всегда к вашим услугам, рядовой.

Я еще немного подождал. Рампа начала медленно опускаться, и ксеносы заметно оживились. На палубу с громким стуком вывалился баллон, не уступавший размером модулю НМС; из крана, разгоняя пыль на полу, била струя газа.

Я распахнул люк кабины, выпрямился и прицелился. Руки у меня тряслись, но расстояние было пустяковым.

Баллон взорвался огненным шаром – довольно-таки умеренного размера. Тем не менее взрыв сотряс меня до последней кости, обдал жаром и приложил взрывной волной. Перед глазами замелькали звезды.

Я встряхнул головой и увидел, что моя выдумка сработала даже лучше, чем я ожидал. Салмагард уже не только спустилась по рампе, но и преодолела полпути до выхода. Я выбрался из машины, проморгался от бликов, плясавших в глазах, и вложил в ракетницу другой заряд.

Ксеносы начали приходить в себя, но поздновато – они не могли даже схватить меня, не то чтобы догнать Салмагард.

Я проскочил в дверь и задраил за собой крышку. И тут же черная нога толщиной с посадочную опору флаера пробила люк насквозь, как будто он был сделан не из отличного металла, а из тонкого пластика, но сразу убралась обратно.

Салмагард уже ввозила четвертый НМС-модуль в лифт. Я забрался туда следом и сполз на корточки у стены. Девушка взглянула на меня и побледнела. Неужели я так плохо выглядел? Я потел гораздо сильнее, чем должен был бы в сложившейся ситуации, и мой скафандр не знал, что с этим делать. Писком медицинского датчика он предупреждал меня, что дело неладно, и советовал немедленно обратить внимание на состояние здоровья. Меня начало знобить, и я отключил сигнализацию.

Салмагард же, напротив, выглядела прекрасно. Она разрумянилась, ее лицо блестело от пота, но вид у нее был триумфальный.

– Это четвертый ящик, да? – выдохнул я.

– Так точно, адмирал.

Значит, все не так уж плохо. Мы почти справились.

Спутник изнутри сильно изменился. Там уже стояли три модуля НМС, опутанные проводами и окруженные какими-то устройствами, большая часть которых, видимо, была выдрана прямо из стен этого самого спутника. Не хватало нескольких стенных панелей, что-то казалось просто-напросто сломанным. Теперь нам оставалось только обеспечить энергопитание модулей и передачу сигнала бедствия. Способность спутника выполнять свои обычные задачи не имела для нас никакого значения, что же касается его состояния, то я был уверен, что Нилс не приказывал Дейлани ломать что-нибудь важное.

Нилс выглядел так, что хуже некуда. Кожа серая, ввалившиеся глаза, неспособные сфокусировать взгляд. Дейлани тоже казалась измученной донельзя. Эвагардцам не положено показываться на люди в таком состоянии. Больше того, нам не положено даже быть в таком состоянии. Но подданные Империи всего лишь люди, как бы она ни старалась сделать так, чтобы об этом все забыли.

– Энергия есть? – спросил я, отступив в сторону, чтобы Салмагард могла поставить четвертое устройство на место. Этого самого места только-только хватало. Спальня у нас оказалась тесной.

– Да.

– А маяки?

– Действуют, – ответила Дейлани слабым, чуть слышным голосом.

– Как насчет запуска?

– Мы все выяснили, – сказала Дейлани, и я сразу понял, что дальше последуют плохие новости. – Но у нас есть проблемы.

– Какие же?

– Ракета нуждается в топливе.

– Ракета?

Она пожала плечами.

– Это же ганрайцы. Они до сих пор приводят космические аппараты в движение с помощью космического горючего. Оно высококонцентрированное, так что нужно всего несколько литров. Нечто вроде «14–14».