Раствор готов. Мирошников опустил в него иглу, и шприц с жадностью всосал мутную жидкость. Глядя на прозрачную каплю, повисшую на острие иглы, Виталий думал, что вот он, пожалуй, последний момент, когда можно остановиться. И, опасаясь, что сможет найти силы передумать, с размаху всадил шприц и медленно выпустил наркотик в изголодавшуюся вену. Все. Он переступил черту.

Мирошников и не заметил, как снова оказался на дороге. Тогда он подумал, что не надо бы ему выезжать в таком состоянии, тем более что совсем рассвело и машин на дороге прибавилось. Но именно сейчас парень испытывал небывалое единение с машиной, словно его мозг и ее сила чудесным образом соединились. Автомобиль исполнял его команды легко и без принуждения, словно свои собственные. Виталий впервые в жизни испытывал истинное наслаждение от езды. Нет, он сам превратился в мощную гоночную машину!

Мирошников настолько осмелел, что позволил себе включить радио и с удовольствием слушал, как сладкоголосая американская девочка Бритни в очередной раз напоминала, что сегодня она сильнее, чем вчера. Увлекшись ездой, он давно бросил следить за дорожными указателями и, наверное, заблудился. Местность резко изменилась, и теперь автомобиль мчался по безжизненной, выжженной солнцем пустыне, напоминающей равнины Восточного Крыма.

Изменилась не только местность, но и время суток. Он точно помнил, что выехал на рассвете, а сейчас красное раскаленное солнце, завершая свой поход, медленно опускалось за горизонт. Неужели он гонит вот так уже целый день? И где он? Равнина казалась бесконечной, на дороге не было ни одной машины. Виталий и не заметил, что уже давно едет один, укрощая километр за километром эту странную, забытую Богом и людьми дорогу.

Мирошников с тревогой посматривал на показания датчика бензобака: топливо на исходе, а ни одной заправки он так и не встретил. Что за дикое место? Настоящее шоссе призраков. Он произнес эти слова вслух и вздрогнул. Окружающая местность была точно срисована с фильма ужасов с одноименным названием. Он вдруг почувствовал приближение страшной, животной паники, парализующей мозг и сковывающей движения. Только не поддаваться. Иначе он просто не сможет осилить бесконечную дорогу. И хорошо бы вспомнить, что же там было дальше с главным героем фильма.

Виталий испытал невероятное облегчение, когда в зеркале заднего вида появилась идущая следом машина. Мирошников с восторгом узнал автомобиль. Серо-голубой «кадиллак-эльдорадо», культовая модель 1957 года выпуска, с блестящей полированной крышей из нержавеющей стали, точь-в-точь как на красочном заграничном календаре, который висел в комнате у соседа по квартире в те далекие времена, когда он жил в многолюдной коммуналке. Маленький Виталик был влюблен в эту машину и каждый день приходил любоваться на нее, как на икону, мечтая когда-нибудь увидеть ее живьем. Не прошло и двадцати лет, как его мечта сбылась.

Машина приближалась с невероятной для ее возраста и класса скоростью. Не желая уступать какой-то там развалюхе, Мирошников резко взвинтил темп, и «кадиллак» принял вызов, тотчас повторив его маневр. Педаль газа упиралась в пол, спидометр показывал цифры, с которыми не стыдно было показаться на гоночном треке, а проклятый «кадиллак» упорно висел на хвосте. Может, «дедушку» по ошибке снабдили реактивным двигателем?

Потихоньку «кадиллак» начал отставать. Но не потому, что выдохся, как сначала показалось Мирошникову, а потому, что, вволю наигравшись с тяжелым, неповоротливым внедорожником, решился на атаку. Мирошников быстро разгадал несложный маневр и, не желая доставлять сопернику удовольствия вкусить победу в борьбе, демонстративно сбросил скорость и прижался к обочине. Давай проезжай, никто и не собирался с тобой гоняться.

«Кадиллак» не стал дожидаться повторного приглашения и мигом прибавил. Но, выходя на траекторию обгона, отмочил новый финт — прижался к корпусу машины Мирошникова и, «не разжимая объятий», обошел его, оставив на джипе широкую неровную борозду.

— Сукин сын, — выругался Мирошников вслед улепетывающему «кадиллаку». — Идиот! Твое место в дурдоме, а не за рулем!

Он не видел водителя, но не сомневался, что таким изуверским способом развлекается какой-нибудь безмозглый щенок, угнавший «кадиллак» у законного хозяина. Ни один нормальный не станет так обращаться с собственным автомобилем.

Возможность поквитаться с обидчиком предоставилась очень быстро. Через несколько километров унылой езды — пейзаж за окнами нисколько не изменился, а солнце будто замерло в одной точке, — он снова увидел знакомый «кадиллак». Тот черепашьим ходом плелся вдоль обочины. Мирошников возликовал. Доигрался, голубчик! Сдох! Теперь тебе долго придется путешествовать по пустыне и без всякой надежды на помощь, потому что, кроме меня, других желающих узнать, что там, в конце этой странной дороги, не предвиделось.

Мирошников в два прыжка догнал обессиленный «кадиллак» и, обходя его, не отказал себе в удовольствии максимально приблизиться к корпусу соперника, показывая тем самым, что и ему вполне по силам проделать тот же маневр. «Кадиллак» не сопротивлялся и покорно ждал, пока его обгонят, но в тот самый момент, когда его нос и задний мост джипа поравнялись, снова повторил свою шутку. Тр-р-р-к! На правом борту машины Мирошникова красовалась свежая глубокая вмятина. В завершение всего из окна «кадиллака» высунулась рука и показала Мирошникову неприличный жест средним пальцем. Вот это да! Мирошников мог поклясться, что рука была женской.

Он сбавил скорость, не сомневаясь, что «кадиллак» еще вернется. Знать бы, что все это значит. Может, «адская водительница» безраздельно правит на здешней дороге и поэтому сюда не заезжает ни одна машина? Он сошел с ума, если допускает подобный бред. Бред?! Тогда почему «кадиллак» на огромной скорости возвращается по встречной, намереваясь совершить лобовую атаку?

Дорога неширокая, но разойтись можно. Главное, раньше времени не обозначить своих намерений и не дать возможности противнику угадать, куда ты собираешься свернуть. Мирошников уже понял, что водитель «кадиллака» обладает невероятной реакцией и способен повторить его маневр за несколько метров до столкновения.

Невероятной, но не безграничной! Расстояние между дуэлянтами стремительно сокращалось. Их скорость была такова, что взаимный удар неминуемо разорвал бы обе машины на куски. Но за секунду до столкновения Мирошников резко крутанул рулем вправо и, сорвав задний мост, буквально пролетел несколько метров в воздухе, после чего благополучно приземлился на землю. В зеркале заднего обзора он видел, как проигравший схватку «кадиллак» трусливо удирает прочь залечивать свежие раны.

Уф, можно передохнуть. Что еще придумает эта сумасшедшая? Теперь Мирошников не сомневался, что за рулем преследовавшей его машины была женщина. В тот момент, когда они на скорости неслись навстречу друг другу, он успел разглядеть светлые длинные волосы, порывом ветра закрывшие ее лицо. Кто она? И почему совсем не боится смерти? Она должна понимать, что в этом безумном состязании не может быть победителей и побежденных. Конец игры будет одинаковым для них обоих.

Где-то вдалеке заблестела широкая гладкая полоса — им предстояло пересечь реку, невесть откуда взявшуюся в этой мертвой пустыне. В лучах заходящего солнца она казалась кроваво-красной, и Мирошников невольно поежился от пришедшего на ум сравнения. И все же встреча с рекой внушала некий оптимизм. Появилась слабая надежда, что наваждению, охватившему его, приходит конец.