Знакомство с Римом

В Венеции объявился новый папский нунций, заменивший ушедшего на покой Аверольди. Молодой монсеньор Джованни Делла Каза успел обрести известность как поэт-петраркист. Ему удалось внести свежую струю в жизнь замкнутого и чопорного дипломатического мирка. При нем начались пышные приемы в доме нунция, на которые приглашался цвет венецианского общества. Рим заигрывал с независимой богатой Венецией, и папская казна не скупилась, выделяя средства на представительские цели.

Делла Каза зачастил в дом Аретино, где познакомился с Тицианом и сам напросился на приглашение посетить мастерскую на Бири. Собственный портрет его пока не интересовал — великосветская дама Елизавета Массоло Кверини успела не только покорить сердце нунция, но и написать пастельный портрет любовника в сутане. Пастель тогда начала входить в моду, особенно среди дам, увлекавшихся живописью. Любовница нунция, как и ее муж, впоследствии станет заказчицей Тициана.

Когда Делла Каза оказался в мастерской на Бири, там как раз находился герцог Гвидобальдо делла Ровере, прибывший за своей завершенной «Венерой». Внимание нунция привлекла на мольберте начатая «Даная». В своем отчете кардиналу Алессандро Фарнезе, ведающему иностранными делами, он подробно описал тициановскую Данаю, которая способна возбудить у любого такие «дьявольские страсти», что в сравнении с ней даже урбинская Венера выглядит «невинной монашкой».

Зашел разговор о Риме. Оба гостя убедили Тициана принять, наконец, решение и воспользоваться приглашением папы. Чтобы не подвергать себя риску на дороге, кишащей бандитами из бывших ландскнехтов, которые не боятся никого и грабят всех подряд, герцог посоветовал плыть до Пезаро, а оттуда в сопровождении небольшого конвоя всадников напрямую через перевал добраться до Рима. Начались сборы, отдавались последние распоряжения по дому.

Когда спала жара, в начале сентября Тициан вместе с Орацио отплыл из Венеции. Он решил взять с собой сына, парня старательного и послушного, подающего надежды. Знакомство с Римом должно пойти ему на пользу. Помпонио был наконец пристроен в приходе близ Мантуи к великой радости Орсы. Она уже не справлялась со старшим племянником, который водил дружбу с темными личностями. Боялся он одного отца, а от увещеваний тетки лишь отмахивался. Зато любимица отца Лавиния росла милой, скромной девушкой, посещавшей уроки катехизиса в приходской церкви и охотно помогавшей тетушке Орсе по хозяйству.

Хотя море было спокойным, через день к вечеру корабль стал на якорь в порту Анконы, чтобы избежать нежеланной встречи с рыскающими по ночам корсарами. Ранним утром Тициану хотелось показать Орацио свой алтарный образ в церкви Сан-Франческо ин Альто. Но до нее от причала было далеко, можно добраться только верхом. Корабль был готов к отплытию, капитан поторапливал, и им пришлось отказаться от этой мысли. Ближе к закату подплыли к Пезаро.

На пирсе их встретил лично герцог Гвидобальдо и отвез гостей во дворец, где в так называемой «гардеробной» было немало прекрасных картин. Главная коллекция, которую начал собирать еще прадед герцога, знаменитый Федерико II Монтефельтро, находилась во дворце города Урбино. Не без волнения ехал Тициан по вьющейся серпантином горной дороге к овеянному славой Урбино, с которым были связаны имена Пьеро делла Франческа, Браманте, Рафаэля. И вот за поворотом на выезде из лесистого ущелья показались высокие крепостные стены и возвышающийся над ними герцогский дворец с двумя башенками, творение далматинца Лучано Лаураны. Лет через тридцать по тому же пути проследовал Монтень, в чьих путевых заметках дается подробное описание дворца-крепости, который «содержит столько комнат, сколько дней в году». Жить в таком дворце, напоминающем лабиринт царя Миноса, можно было только летом. Зимой каменная глыба промерзала, благодаря чему и сохранились бесценные художественные творения, не познавшие разрушительной силы огня из-за отсутствия печного отопления. Обычно с наступлением первых холодов двор переезжал в утепленный дворец в Пезаро с его мягким климатом и почти бесснежной зимой.

Уроженец здешних мест художник Джованни Санти, отец Рафаэля, имевший, как многие в ту пору, склонность к рифмоплетству, оставил шутливое двустишие о герцогском дворце:

В парадном зале Гвидобальдо делла Ровере показал высокому гостю выполненные им же портреты своих родителей. Здесь висела и получившая отныне свое имя «Урбинская Венера». Видя впечатление, произведенное на гостя, который с явным удовлетворением рассматривал свои работы в великолепном зале, герцог выразил желание иметь портрет жены и себя самого. Тициан был представлен юной герцогине, почти девочке, и вскоре принялся за написание портрета Джулии Варано. Орацио оказался хорошим помощником, но с наступлением сезона дождей пришлось спасаться от сырости, перебравшись в Пезаро, где работа была продолжена. В самом конце сентября неожиданно прибыл герцог. На нем не было лица — скоропостижно скончалась юная герцогиня. Несмотря на траур, герцог выделил Тициану удобный экипаж и обещанный конвой сопровождения. Отъезд был скомкан печальным событием, и на заре Тициан с сыном покинули погрустневший гостеприимный городок Пезаро. По Салярии, древнему пути доставки соли, проехали через туннель Фурло, прорубленный римскими рабами сквозь горный хребет, и вышли в долину Тибра. Накатанная дорога среди холмов вела к Вечному городу.

9 октября 1545 года Тициан в сопровождении кавалькады всадников въехал через ворота Порта дель Пополо в Рим. На площади у фонтана урбинский конвой сменили три всадника с папским штандартом, которые, расчищая путь экипажу, направились по прямой, как стрела, улице Корсо до площади Венеции с ее огромным дворцом из коричневатого известняка, который был возведен по распоряжению папы Павла II, венецианца по происхождению, для размещения посольства республики святого Марка, и оттуда направо по прямой дороге через Тибр к Ватикану.

Тициана с сыном разместили в удобных покоях Бельведера, в которых когда-то гостил Леонардо да Винчи. С высокой террасы внутреннего дворика дворца открывалась панорама города с возвышающимся вдали замком Сант'Анджело. А в нишах дворика Бельведера установлены выдающиеся творения античного ваяния — Аполлон Бельведерский, Венера Книдская, мраморная группа «Лаокоон», которые повергли Тициана в такой восторг, что он долго не мог прийти в себя. Каждое утро он заходил туда как в священное капище, чтобы набраться сил и вдохновения для наступившего дня.

Появился кардинал Алессандро Фарнезе, сообщивший, что Его Святейшество рад приезду художника и на днях даст ему аудиенцию в своих покоях. С кардиналом пришел Дель Пьомбо, которого непривычно было видеть в монашеской сутане. Ему было дано кардиналом указание показать гостям красоты Рима. Началось ошеломившее Тициана с первого же дня знакомство с великими памятниками античной культуры. Дель Пьомбо оказался хорошим чичероне, показывая другу римские достопримечательности, от которых дух захватывало и голова шла кругом. Тициан воочию видел то, чем еще в юности любовался в мастерской Джамбеллино, бережно листая римский альбом рисунков его отца Якопо. Было и много нового, а самым впечатляющим оказалась огромная строительная площадка на месте возведения собора Святого Петра, начатого Браманте в годы правления папы Юлия. На Капитолии велись колоссальные работы — по проекту Микеланджело оформлялась площадь на холме с великолепной конной статуей Марка Аврелия, чудом сохранившейся в мрачную эпоху борьбы религиозных фанатиков с памятниками языческого искусства. Тогда считалось, что статуя изображает императора Константина, принявшего христианство. Это спасло бронзовую скульптуру, и она не пошла на переплавку.