Сбылось невероятное! Покровители еще никогда не были ко мне так добры.

Аделина меня не торопила, прекрасно понимая мое состояние. Она вообще замечательная. Мама… Подумать только! Какие резкие повороты иногда совершает жизнь в считаные мгновения!

Поглощенная своими переживаниями, я как-то пропустила момент, когда к нам подошел риссий лекарь.

— Пойдешь? — Аделина мягко тронула меня за плечо.

— А?! Куда?

Вместо нее ответил Анб, снисходительно поглядывая на меня и улыбаясь:

— К своему мужчине. Могу проводить.

— Никакой он не мой! — привычно уже отговорилась я, радуясь, что маска скрывает пылающие щеки, и встала.

Заладили они все!

— Прошу прощения. — В отличие от многих других Говард был прекрасно воспитан и настаивать на своем мнении не стал. — За десятилетия работы с риссами я отвык общаться с нормальными людьми. У зверолюдов все на порядок проще: если есть чувства, значит, твое, и никто не помеха. Это люди, особенно аристократы, вечно придумывают себе дополнительные проблемы.

Кто бы говорил! Если бы не «простые и понятные» законы хищников в человеческом обличье, этой бойни вообще бы не случилось! Хорошо еще, Тавиш тот, кто он есть. А что бы случилось, будь он действительно обычным аристократом, пожелавшим вступиться за беззащитную девушку?

Впрочем, меня больше сейчас другое волновало:

— Он в порядке?

— В полном, — преувеличенно бодро заявил Говард, и так у него это получилось, что я не могла не насторожиться. — Не считая кучи синяков и ссадин, раны в боку, сломанной в нескольких местах руки и трещины в бедре.

Мне подурнело. Пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Горе магическое! Но хоть живой остался, уже радость.

— Но знаешь, — заметив мое состояние, решил добавить ложечку меда в ведро чего-то горького и противного Анб, — у него какая-то совершенно невероятная магия. Парень даже от снадобий отказался, говорит, через два часа организм сам разберется со всем, что ему мешает.

Ну да, магия. Скорее наследство, оставшееся от потусторонней сущности. Но отказываться от лекарств… Сейчас я кому-то устрою незабываемые два часа!

Влетая в небольшую комнатку, я была настроена именно так, но едва увидев Тавиша, всхлипнула и присоединилась к уже висящей на нем Нале.

— Горе магическое…

Он стонал и шипел, но стоически терпел. Ровно минуту, потом все же не выдержал.

— Девчонки, мне, конечно, приятно, что вы переживали, но хватит уже на мне виснуть, я и так на части разваливаюсь, — простонал Дивальд и попытался нас от себя отодрать, за что был вознагражден двумя тычками с разных сторон.

— Может, хоть обезболивающие капли примешь? — попыталась проявить заботу Нала.

— Мне не надо, — упрямо заявил наш герой.

Совести у него все-таки нет. Мы чуть не поседели, а он…

После того как вволю наплакались, наобнимались и, наконец, поверили, что родному существу больше ничто не угрожает, мы с Налой оставили болезного в покое и разместились на стульях. От лечения Тавиш категорически отказался, но ему требовалось некоторое время, чтобы справиться с самыми опасными повреждениями, и желательно было его пока не тревожить. Риссы великодушно разрешили нам остаться в комнатке, где отдыхали и настраивались перед схваткой бойцы, и раз уж мы все собрались вместе, а заняться все равно было чем-то надо, я как раз успела рассказать друзьям о своих злоключениях и о том, что узнала сперва от Говарда, потом от Аделины.

Разговор получился насыщенный, зато в конце его вопросов ни у кого не осталось.

— Утром сообщу Ридушу про снадобья на риссьей крови, — устало вздохнул Тавиш. — Как знать, может, в этом и кроется ключ к излечению Михаэллы?

Окружающие заулыбались и дружно кивнули, а я вдруг поймала себя на том, что в последние дни вообще не думала о лице. Не до того было.

И даже если ничего не получится, теперь рядом со мной есть люди, которым я дорога такая, как есть. Это ли не главное?

— Ну что, Михаэлла, едем домой? — Тавиш встал с кресла, которое занимал, и протянул мне руку.

Совесть неприятно оскалилась, но принять его жест я заставить себя не смогла.

— Прости, но я лучше поживу у Аделины.

— Почему? — глухо рыкнул мужчина, и мне почудилось в этом звуке вязкое, ледяное отчаяние.

Глупость какая. А впрочем, каждый слышит то, что хочет услышать.

— Как это — почему? — вжилась в роль мамочки госпожа Аольская. — При наличии живых родственников незамужняя девушка не может жить в доме совершенно чужого мужчины. И он не может ей покровительствовать.

Тавиш побледнел, хотя, кажется, куда уж больше. Черты его лица будто заострились. Он так полыхнул глазами на Аделину, что без слов стало ясно, сейчас тут будет еще один бой, сравнимый по жестокости с тем, что произошел на арене.

Такого я допустить не могла. К тому же внутри все просто свербело от желания сказать правду.

— Освободившись от риссов, я первым делом пришла к тебе. Но меня оттуда выгнали! Даже не открыли ворот.

Нет, я ошиблась, бледнеть дальше ему еще было куда. Теперь цвет лица Дивальда сравнялся с цветом его белоснежных волос и приобрел легкий оттенок синюшности.

— Этого не может быть…

— Нарья сказала, что я мешаю вашим отношениям, и попросила больше тебя не беспокоить.

Наколдованный сжал кулаки, но это не помогло, когти все равно вылезли, и на каменный пол упали крупные капли крови. Тавиш хрипло выругался и обвел собравшихся беспомощным взглядом.

— Нарья? Она была там?

— Хорош хозяин, который не знает, что творится у него в доме, — фыркнула Аделина.

Ранить его не хотелось, особенно после того, как он едва не лишился жизни из-за меня. И все же я чувствовала, что поступаю правильно. Не вечно же у него на шее подопечной висеть! Это сейчас все хорошо, а ведь когда-то он женится… Предпочитаю наблюдать за этим с некоторого расстояния.

— Прости, но я не вернусь, — сказала тихо и осторожно взяла его за руку, чтобы опять не поранился. — Не хочу никому мешать. Будет лучше, если я немного поживу у Аольских. Пока не обзаведусь собственным жильем.

Решение мое приняли, но ведь в покое оставить никто не обещал! Они и не оставили. И следующее утро началось с окрика Аделины:

— Михаэлла, просыпайся, к тебе подруга пришла!

Однако смиренно ждать, пока я изволю одеться и выйти, Нала даже не подумала, и когда я со стоном села в подушках и потерла глаза, она уже входила в мою комнату, еще и распоряжения насчет завтрака на ходу давала.

— Привет, соня! — просияла подруга, падая рядом со мной на кровать. — У нас вчера такое было… Ни за что не угадаешь!