— Может, ты выйдешь? — робко спросила я. — Девчонки, наверное, уже пришли. Сейчас они войдут и увидят нас. И что подумают?

Никита ничего не ответил. Он подошел ко мне, снял кимоно. Затем — бюстгальтер. От страха я не сопротивлялась. Или, может, не хотела сопротивляться. Лицо инструктора больше не было одухотворенным, он смотрел на меня, как волк на овцу. Хотя, нет, это не совсем точно. Он смотрел на меня, как мужчина на желанную, любимую женщину. Но тогда я этого не заметила. Мне было просто страшно.

— Какая ты красивая, — сказал инструктор и провел рукой по моей коже, дотронулся до волос, заплетенных в дреды. Меня била мелкая дрожь. — Я такой еще не видел. Да много ли я видел? Всю жизнь занимался боевыми искусствами… У меня не было времени на девушек. Только бои, только война с самим собой. А потом я встретил Васильича, стал ушуистом, прошел Посвящение. И понял, что больше не могу. Не могу любить и не могу желать.

Я чуть не плакала. И куда девался мой боевой запал и моя злость, которая помогла мне в битве с Браном? Теперь я чувствовала странную робость. И была беззащитна, как будто никогда и не занималась боевыми искусствами. Я даже не могла закричать и позвать на помощь.

— Мне холодно, — я попыталась разжалобить Никиту, — можно одеться?

Инструктор молча подошел ко мне и обнял. Я всем телом чувствовала, как он меня хочет. Пуговицы на его кимоно мягко царапали кожу. Какое тяжелое и прерывистое дыхание… Никита стоял и гладил меня по спине.

— Я мог бы тебя заставить, — прошептал он мне на ухо, — я инструктор, а ты — во шинь. И по одному слову ты отдашься мне. Но я не хочу так. Я хочу, чтобы ты сама пришла ко мне. Чтобы ты этого захотела. Что бы ни говорил Васильич про нашу избранность, мы — всего лишь люди.

Неожиданно у меня появились силы:

— Не подходи ко мне. Я испытываю отвращение к мужчинам. Я ненавижу их! Я никогда никого не полюблю.

Никита отшатнулся от меня, как будто я его ударила.

— Ладно, прости, во шинь.

Он вышел из раздевалки, и я оделась, трясущимися руками застегивая пуговицы на кимоно.

После такого хотелось убежать с тренировки. И следовало бы рассказать Васильичу о поведении его любимого ученика.

Но я промолчала, не желая лишний раз обращать на себя внимание тренера.

Никто не сможет помешать мне стать крутым бойцом. Даже Никита с его волнующими руками и вкрадчивым голосом!

Я повторяла комплексы, украдкой поглядывая на парня. Октябрьское солнце по-прежнему освещало его лицо, выглядевшее таким же одухотворенным, как и раньше. Будто бы и не было нашего странного разговора.

Вечером я позвонила Маше и рассказала ей про этот случай.

— Так и знала: что-то с этим «Путем» не в порядке. Это секта, а не школа рукопашного боя. Иначе почему Никита не встречается с девушками? — протянула подруга. — Но мне непонятно одно: почему ты не кричала и не сопротивлялась?

— Не знаю. Наверное, я оцепенела от страха.

— А я знаю. Ты сама этого хотела. Отдаться красивому накачанному ушуисту.

Я промолчала. В словах Маши была доля истины.

Надо сказать, что, как это ни странно, отношение Никиты ко мне изменилось в лучшую сторону. Наверное, он чувствовал вину передо мной. За то, что попытался заставить, надавить. И за то, что поддался слабости. Увидел во мне нечто большее. Никита же стремился быть доброжелательным аскетом, почти монахом, но человеческое взяло над ним вверх. А может быть, он боялся, что я действительно пожалуюсь Васильичу…

Так или иначе, но наши отношения потеплели. Инструктор теперь первым здоровался, хотя это и нарушало устав. Иногда подходил, объяснял трудные элементы, а иногда и просто так, рассказать что-то интересное.

Но я его по-прежнему боялась. И держалась настороже. Думая, что он просто притворяется, а сам тихо меня ненавидит и презирает. Впрочем, потом все же научилась доверять.

А Виктора я продолжала безмолвно обожать, хотя осознавала, что он никогда меня не полюбит, потому что не может. И уважала его за это.

Однажды я заметила, что Васильич очень весел. Он просто светился от счастья. Я нутром почуяла, что меня ждут перемены к лучшему. И не ошиблась.

— Во шинь, подойди, — сказал тренер, тщетно пытаясь спрятать улыбку. — Твое терпение будет вознаграждено по заслугам, Эля. Ты достойно выдержала пытку равнодушием. Побольше бы таких людей — честных, открытых, искренних… Так вот, во шинь, у нас в клубе произошло знаменательное событие — Никита защитился на тренерский пояс в Санкт-Петербурге, в центре Российской Федерации «Воинский путь к Шаолиню». Теперь он может преподавать, а это значит, что мы скоро откроем группу для начинающих. Куда войдешь и ты. Надо же нам расширять границы нашего боевого искусства, искать последователей! Вот тогда и начнется настоящее обучение! Что с тобой, Эля?

От Васильича не укрылась моя бледность. Никита? Мой тренер? Какими же будут наши тренировки после того, что случилось в раздевалке?

— Эля! — настойчиво повторил Васильич, — что с тобой? Ты не хочешь тренироваться у Никиты?

— Почему же? Хочу. Я сделаю все, что вы скажете, — прошептала я.

— Вот и хорошо. Никита — прекрасный тренер, не чета Владу или Тимуру. Ты пойми, что Владику надо самому заниматься. А Тим приходит после ночных смен еле живой. И я вижу, что у вас не сложились отношения. Тимур с первой же тренировки сомневался в твоем искреннем желании быть ученицей школы. Но я всегда знал, что ты способна на многое. Главное ведь не стать выдающимся бойцом, а разобраться в себе. Ну, все, беги работать, во шинь.

Как ни странно, на свою первую тренировку с Никитой я шла спокойно, так как твердо решила, что буду защищаться. Пусть только он прикоснется ко мне! Я пойду к Васильичу и добьюсь справедливости. Я опозорю его перед всей школой, где так ценится нравственность и уважение друг к другу.

Впрочем, мои опасения оказались напрасны. Никита был со мной мягок и приветлив, а его тренировки — насыщенными и интересными. Уже через неделю я думала только о том, что Никита — лучший друг Влада и очень мне симпатичен.

Я тренировалась с огромным удовольствием. Никита умел заставить меня учить даже самые скучные комплексы ушу. Все-таки он был тренером от Бога. Незаметно от меня самой Никита развивал во мне силу, ловкость и терпение. Предсказание Сергея Васильича сбылось. Боль утихла. Злость прошла. Но, к сожалению, появились цинизм и равнодушие.

Я была во шинь Школы «Воинский путь к Шаолиню», своей среди своих. И я тренировалась вместе с такими же новичками, с такими же во шинь, не лучше и не хуже. Как и Васильич, Никита давал нам основы философских знаний о нашем боевом искусстве.

— Почему дракон черный с зелеными крапинками, а не красный, золотой или серебряный? На самом деле все просто. Зеленый — цвет молодости. Это значит, что мы всегда будем юными и цветущими. «Путь к Шаолиню» — боевое искусство для молодых. До какого возраста вы собираетесь играть в футбол, заниматься фигурным катанием, плавать? Уж точно не до семидесяти. А ушу можно заниматься всю жизнь. Вот в чем его обаяние и прелесть. Это боевое искусство для молодых! Черный же цвет напоминает о тьме в наших душах. О том, что надо постоянно работать не только над своим телом, но и заставлять трудиться душу.