чём не виноваты!!! Мы надеялись, в дочери никогда не пробудится магия…

Стражники выпихнули перед магистром молодую симпатичную женщину, в смертельном страхе сжимающую в объятьях тоненькую белокурую девочку-подростка. Девочку будто загипнотизировали блики света и магии на ярких клинках сотрудников правоохранительных органов, и она статуей застыла в материнских руках.

— Полукровка с магическими силами, — констатировал Имран Дайм, окутав ребёнка магическими нитями. — Вы лжёте, уверяя, что ваша дочь ни в чём не виновата — она виновна в том, что родилась от мага, от вас.

— Так меня и убейте, а дочка пусть живёт! Отец признает её, сделает членом нашего рода…

— Полная чушь, которую странно слышать от образованного человека. Вы с отличием закончили академию магии, Элвин Нойс, и знаете законы королевства. Вы бы не скрывали дочь от родного отца, если бы верили, что сможете узаконить её рождение, — оборвал молодого человека Имран. — Итак, вам вменяется в вину укрывательство полукровки, в котором проснулись магические силы. Вину признаёте?

— Я признаю что угодно, только не убивайте дочь и отпустите её мать, — глухо ответил сын проректора, но служители правопорядка не дрогнули, их лица сохранили выражение привычного равнодушия к чужим бедам.

— Наследник великого рода, а болтаете глупости, да ещё пытались сопротивляться представителям правоохранительных органов, — оскалился Имран Дайм. — Полукровка подлежит казни, исключения не делаются ни для кого.

От звериного тоскливого вопля матери девочка очнулась и зашлась в истерическом плаче. Её отец безнадёжно дёрнулся в путах, а магистр выхватил девочку из сжавшихся материнских рук и постановил:

— Сына проректора Нойса кинуть в камеру поразмышлять о законопослушании, а его любовницу отправить в мой столичный дом. Я ночку подумаю, что с ней делать, к утру определюсь, выбросить ли её на городские улицы или забрать в своё поместье.

— Убью, — выдохнул Элвин Нойс, с ненавистью глядя на Дайма. Свежие ожоги и глубокие порезы на лице молодого мага свидетельствовали о том, чего ему стоило противостояние со знаменитым магистром, закончившееся кандалами и смиренной позой у его ног. — По какому праву вы командуете королевской стражей?!

— А вы не в курсе? Его величество велел мне курировать все дела, связанные с госбезопасностью, процесс вылавливания полукровок — в том числе. Вы имеете все шансы сгнить в тюрьме, как бы вас ни старался вызволить ваш папочка. Поразительно, что у такого верноподданнического гражданина, как проректор Нойс, родился столь безответственный наследник рода, как вы. Почему не утопили бастарда сразу после её рождения?

— Вам не понять, — выдохнул несчастный маг. Его поволокли прочь из дома, прочь от тихо воющей подруги и рыдающей дочери.

Имран глянул на трясущуюся девочку и усыпил её. Сунув её подмышку, как мешок картошки, он вышел на крыльцо дома Нойса и невозмутимо посмотрел, как в его карету запихивают мать девочки, ошалевшую от ужаса и горя. Подумал немного и женщину тоже усыпил, небрежно бросив стражникам:

— Меньше шума при переселении, пока я до дома доберусь. Мне ж ещё с полукровкой возиться надо.

Полоски на окне и двери этим утром оказались не тронуты. Ночь прошла без сновидений, и Аня не имела понятия, сработала ли западня стражников у алтаря и вообще — нашли ли они алтарь в указанном ею месте. Отсутствие информации нервировало, но не настолько, чтобы отправиться разыскивать главу королевской стражи целой страны и терроризировать его расспросами. Он же обещал, что в случае подтверждения сведений сам к ней придёт. С допросом, да.

«А Имран Дайм обещал, что будет ждать, — в тысячный раз вспомнила Аня. — Интересно, статус любовницы магистра даст мне право на расспросы о государственных делах и расследованиях? Не то чтобы я хотела это проверить… Ай, самой себе можно не лгать: магистр поразил меня до глубины души и не будь он магом, да ещё таким облечённым властью богачом, я бы без колебаний кинулась в его объятья. О чём я вчера раздумывала в полусне? О том, не примерить ли облик Брижит Бардо и не прогуляться ли в таком виде по городскому парку у особняка магистра?! Образ Аннет Сток у меня легализован, трудоустроен, имеет дом в собственности и его следует беречь, а вот Брижит Бардо вполне можно пожертвовать. Мои тюремщики, Унир и Краск, уверяли, что никакой магией подложность моей внешности не определить, так что вряд ли магистр меня узнает в другом теле. Если и заподозрит что-нибудь, то магией проверит, как господин Оэн, и убедится, что «всё чисто». Господи, о чём я думаю?! Нет, не так… Господи, дай мне силы о нём не думать!!!»

Однако мысли о красавце-магистре с тёплыми, загадочно-печальными глазами не давали покоя. Во время урока с детьми, когда случайно проскочившие между пальцами Павлюка искры подпалили его тетрадь, Аня вновь задумалась об учебниках магии. У неё теперь в копилке две личины магов имеются: её держал за руку глава королевской стражи и к ней прикасался великий магистр! Самой магии у неё нет, мимо датчиков она не проскочит, но если Дьявол Дайм выглянет из кареты и небрежно велит хозяину лавки принести ему книгу, то…

Эксперимент Аня по обыкновению провела в спальне у большого трюмо. Ригорина Оэна ей удалось изобразить, правда, тот вышел у неё худым, как скелет, и измождённым, как узник подземелья. Для вскрытия магических замков, завязанных на ауру, такой облик сгодился бы, но расхаживать в таком виде по улице было совершенно невозможно. С замиранием сердца Аня попробовала «примерить» тело магистра, но метаморфная опция неожиданно дала сбой. Будто молнию заело: чувствуешь её под руками, а потянуть не можешь. Создать по памяти лицо Имрана Дайма — пожалуйста, лепи из тела, как из пластилина, всё что вздумается, а вот «врасти» в его личину, стать генетической и магической копией — никак.

— Вполне закономерно, что любое явление подчиняется определённым законам и имеет ограничения в действии, — сказала себе Аня. — Метаморфность связана рамками правил сохранения жизни, магии и массы, а также лимитом по уровню магических сил копируемого объекта. Магистры мне не по зубам, так и запомним. В темноте я ещё могу сойти за магистра, как уже однажды было, а при свете дня — вряд ли. Хозяин магической лавки сам маг, его обычным сходством не обманешь, как палача.

Она спустилась в кабинет. Дети убежали в лес за малиной: Мариша вызвалась испечь «очень-очень вкусный ягодный пирог по секретному рецепту хозяйки таверны», а Павлюк загорелся желанием этот пирог попробовать. Ребята успели крепко сдружиться между собой и всё больше времени проводили вдвоём, потихоньку отдаляясь от других малолетних обитателей улицы свах: тайна происхождения и