Как я и ожидала, Тео был полностью за то, чтобы приставить пистолет к его голове. И в начале всего этого я не могу сказать, что была категорически против этой идеи. Может, он и мой дедушка, но он причинил боль слишком многим дорогим мне людям, чтобы я придавала большое значение сохранению его жизни.

Но по мере того, как всплывало каждое новое преступление вместе со всеми уликами, которые папа и Круз каким-то образом сливали за последние несколько дней, мне приходило в голову, что смерть была бы легким выходом.

Он провел свою жизнь, играя с судьбами других.

Пришло время потерять весь этот контроль и, наконец, заплатить за свои преступления. Правильным способом.

— Где он? — Спрашиваю я, когда Тео направляется на другой конец города.

Себ стонет от этого вопроса, что вызывает у меня еще большее любопытство.

— Он с итальянцами, — признается Тео.

— Что? — Я ахаю.

— Очевидно, что он еще не обманул их, и я не могу сказать, что удивлен, что они готовы защищать его — сильно, я бы добавил — за небольшую информацию о нас. Итальянцы уже некоторое время готовились к тому, чтобы сделать свой ход. Они думают, что мы за ними не наблюдаем. А еще они тупые ублюдки.

— Верно, так что…

— Они держат его в неохраняемом многоквартирном доме. Мы можем просто войти. — Тео засовывает руку в карман куртки. — У меня даже есть ключ, — с гордостью говорит он, держа его между нами.

— Как, черт возьми…

— Дело не в том, что ты знаешь, а в том, кого ты знаешь, кузина. И мы, черт возьми, знаем их всех, — объявляет Себ, потирая руки.

— Верно. Что ж… — Я замолкаю, на самом деле не зная, что сказать на все это.

Как только мы подъезжаем, мы с Тео выходим из машины, оставляя двух других позади. Они даже не пытаются убедить меня позволить им присоединиться, за что я благодарна, потому что, хотя я могу выглядеть уверенной в том, что собираюсь сделать, внутри я дрожу как осиновый лист.

Рука Тео прижимается к моей пояснице, прежде чем мы подходим к главному входу.

— Ты уверена в этом? — спрашивает он, его глаза изучают мои.

— Да. Это правильный поступок.

— Ты не обязана встречаться с ним лицом к лицу, если не хочешь. Мы можем просто посидеть здесь и понаблюдать, как все разыгрывается. — Я мягко улыбаюсь ему, понимая, почему он, возможно, хочет дать мне выход. Но я приняла свое решение и буду его придерживаться. Иначе я пожалею об этом, и я никогда не хочу жить с этими мыслями.

— Я знаю. Но мне нужно это сделать.

— Вполне справедливо. Тогда возьми это. — Он тянется за спину и вытаскивает пистолет из-за спины.

Я хмурюсь, уставившись на оружие, которое он протягивает мне.

— Разве это разумно?

— Доверься мне, — настаивает он. — Мне нужно знать, что ты сможешь защитить себя, если что-то пойдет не так.

— Это не пройдет…

— На всякий случай, — говорит он, вкладывая пистолет мне в ладонь.

— Хорошо. — У меня было достаточно уроков с Крузом, чтобы знать, как с этим обращаться, и Тео это явно знает, потому что он даже не дрогнул, дав мне смертоносное оружие.

Я засовываю эту штуковину за пояс, и, кивнув Тео, мы направляемся к зданию, мой желудок скручивается в узел, а сердце колотится в груди, как дикий зверь.

Мы останавливаемся возле квартиры, и Тео смотрит на часы. — У нас есть три минуты.

— Все, что мне нужно, — подтверждаю я, когда он снова вытаскивает ключ и вставляет его в замок.

В ту секунду, когда дверь открывается, мне приходится бороться с тем, чтобы не закашляться от резкого запаха, который бьет мне прямо в лицо.

— Господи, — ворчу я.

— Это место, по сути, притон, — шепчет Тео. — Мы здесь надолго не задержимся.

В комнате темно, но у меня достаточно зрения, чтобы разглядеть кровать и комочек, который спит на ней.

Я подхожу, адреналин быстрее разливается по моему телу, когда я приближаюсь к человеку, ответственному за все это.

Возможно, он прячется в тени и живет в бегах, но человек, которого я знала всю свою жизнь, выглядит совершенно по-другому.

Я стою там какое-то мгновение, удивляясь, как я вообще могла подумать, что он чего-то достоин в своей жизни, не говоря уже о любви, которую он получал от своей семьи.

Мгновенным движением, при поддержке моего мужа, стоящего прямо позади меня, я вытаскиваю пистолет из-за спины и приставляю его ко лбу Рэма.

— Проснись, ублюдок, — рявкаю я, надавливая сильнее, чтобы убедиться, что это причиняет боль.

Над нами вспыхивает свет, и глаза Рэма широко раскрываются — еще больше, когда он понимает, кто приставил пистолет к его голове.

На моих губах появляется коварная улыбка, которой, я уверена, он гордился бы в любой другой ситуации.

— Привет, дедушка. Как дела? — Спрашиваю я, мой голос легкий и беззаботный, совершенно не соответствующий темной жажде мести, которая заживо съедает меня изнутри.

— Э-Эмми? — Заикаясь, произносит он и пытается поерзать на кровати.

— Шевельнись, и я спущу курок. — Он мгновенно останавливается, и осознание того, насколько я сейчас сильна, врезается в меня, как грузовик.

— Ч-что ты такое… Как ты…

— Тск. И вот я тут подумала, что ты знаешь Семью Чирилло лучше, чем это, дед. Или именно поэтому ты посадил меня посреди них? Потому что ты действительно чертовски невежественен?

— Н-нет, я…

— Не интересно, — выплевываю я. — Есть только одна вещь, которую тебе нужно знать о семье Чирилло, прежде чем мы покончим с этим. И это… это то, что они лучше тебя во всех гребаных отношениях. Так что спасибо тебе, дедушка, — усмехаюсь я, — за то, что показал мне, какой на самом деле должна быть семья, за то, что открыл мне глаза на то, кто я есть на самом деле, и за то, что освободил меня. Кое-чего, я уверена, можно было бы добиться простым разговором — но очки за креативность, старина. Так вот, — говорю я, заметив что-то движущееся за грязным окном, — у меня есть несколько друзей, которые действительно хотели бы узнать тебя получше. Тебе будет приятно узнать, что они пообещали относиться к тебе как к гребаному отбросу общества, которым ты и являешься на самом деле.

Позади меня раздается какое-то движение, и Тео выдыхает: — Мегера.

— Я желаю тебе действительно приятного пребывания в аду, Рэм. Я уверена, что вашим кровожадным врагам это действительно понравится.

Я делаю шаг назад и опускаю пистолет на мгновение раньше, чем комнату заполняют тела, одетые с ног до головы в черное.

— Чарльз Рэмси, мы арестовываем вас за убийство Луиса Вульфа. Вам не нужно ничего говорить. Но вашей защите может повредить, если вы не упомянете при допросе что-то, на что позже будете ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано в качестве доказательства.