— Ты хочешь сказать, вы вершили зло не по своей воле?

— Тут сложно, смелый рыцарь… Воля была сломлена, разум развращен, души страдали… Тоска и печаль, постоянный голод, боль, страх, угроза вечного развоплощения, таков был наш удел… Но все это уже не важно… Мы свободны… Благодаря тебе… И скоро мы покинем этот мир навсегда… Без нашей поддержки Разложень стал немного слабее… Все его рабы питают Повелителя своей силой… Я скажу тебе… Скажу… Тебе не справиться сейчас с Повелителем…

— Я не убоюсь! С Божьей помощью, святым именем на устах и верой в сердце сокрушу зло! Во славу прекрасной Данунашки, дамы сердца моего!

— Данунашка… Да… Знаю… Добрая девушка… И светлая… Была…

— Как была?!! Она…

— Нет, рыцарь, она жива… Если это существование можно назвать жизнью… Она стала конденсатором, сборщиком душ, накопителем, такой, какой когда-то была я… Только во много раз мощнее… Ведь она — Первородная… Именно она и одолела меня, последнюю из гули… И если бы ты сейчас не снял проклятье, в день солнцестояния Разложень свершил бы ритуал Гнили, и мы бы снова восстали… Алча крови и упрочняя власть Повелителя…

— Она поддалась злу? Княжна — проклята?

— Скорее всего еще не до конца… Торопись, рыцарь… Возможно… Возможно, еще не все потеряно, и ты сможешь спасти не только ее душу, но и тело…

— Укажи мне путь!

— Погоди… Я дам тебе три награды, рыцарь… Три награды… С ними у тебя будет шанс спасти любимую…

— А мне? — Вылез из-за спины крестоносца Пажопье. — Ай! За что???

— За жадность.

— Ай!

— Для профилактики. Продолжай, дух.

— Мое время на исходе… Награда первая… Волосы княжны… Они сами по себе — сильный артефакт… Артефакт Света… Ни один из рабов Разложеня не может к ним прикоснуться… Они все еще там… В том месте, где я пала… Я открою путь…

— Открывай!

— Подожди… Дослушай… Вторая награда… Совет… Не ищи сейчас встречи с Повелителем Тлена, в своих владениях он во сто крат сильней… Ты не одолеешь его, а лишь героически, но бесполезно погибнешь… Стань сильнее… Собери отряд… Обрети мощные полезные инструменты… И вымани его… Сражайся на твоих условиях, на твоей земле, а не в его мерзостных покоях…

— А он будет все это время творить зло? Я не могу допустить…

— Младенец не может победить в честной схватке закованного в броню воина… Поверь, рыцарь… Тебе пока рано… Нужно подрасти…

— А третий? Третий дар?

— Мой третий дар… Уникальное, индивидуальное умение… Я чувствую, чувствую, чувствую в твоем сердце любовь… И ниточка этого чувства незримо тянется к другому сердцу… ты сможешь всегда пройти по этой нити… Туда…Туда, где находится твоя возлюбленная… Приблизься…

Полбу подошел… Ту-ду-ду-ДУ-У-У-У! Дзынь-ди-линь!

— Пусть всегда с тобой пребудет Великая Мать, Породившая Все Сущее, рыцарь… Я ухожу… Мы все уходим…

Яркая вспышка и призрак исчез.

А на том месте, где он только что был — появилось туманное облако, отдаленно напоминающее дверь.

Темная заплесневелая комната, затянутая паутиной, под ногами хрустят мертвые насекомые, зловонье и мерзкие, пробирающие до печёнок скрипы… В углу — прикрытая склизкой мешковиной куча.

Константин раскидал тряпки. Да. Бесспорно. Это они. Волосы гордой полячки. Немного поблекшие и слегка поредевшие, но, несомненно, они.

— Ми-и-и… Дануна-а-ашка-а-а… Хоро-о-о-ошая…

Фофан ласково погладил волосы и вопросительно посмотрел на командира.

— Да. Загружай, — кивнул тот. — Только не прячь далеко. И будь готов к контролю. Может быть придется вступить в бой, а я не хочу, чтобы она пострадала…

— Ми-ми.

— Ваша милость, а можно мы здесь немного задержимся?

— Зачем?

— Паутину собрать. Очень уж она хороша.

— Зачем тебе эта гадость?

— Ну… Сплету чего-нибудь. Одежку может какую.

— Разве из паутины можно вещи делать?

— Я слышал, есть такая страна Кхитай. Там все поголовно в одежде из паутины ходят. Шелк называется.

— Шелк? Да, о шелке знаю… Если шелк одеть, вши убегают, наверное, пауков боятся. Ладно, собирай. А то уже загрызли, паразиты мелкие. Только быстро.

Паутины было много, но опытный в мародерке Пендаль справился в два счета. Кроме того, ему помогали Токик с Фофаном. Сам Константин до сбора паучьих слюней не опустился, лишь изредка подбадривал коллектив вопросами «Ну, долго вы еще?» и воспитательными щелбанами.

— Все, — довольный Пажопье оглядел почти чистую комнатку. Он даже бережно свернул и хозяйственно припрятал вонючий кусок мешковины. Теперь с интересом разглядывал раздавленные трупики пауков, видимо прикидывая, кому и почем их можно загнать.

«Ему дай волю, он и штукатурку со стен соскребет», — покачал головой Полбу.

— Я чувствую, знаю, где сейчас прекрасная Данунашка, — сказал барон вслух. — У меня такое… ммм… сердечко с молнией перед глазами маячит… Ну, эта… Как ее там… Спиртограмма. Вы на всякий случай все за меня держитесь.

— Ваша милость, а может не стоит вот так… Сразу? Может сначала отдохнем, покушаем…

— Нет. Держитесь, я сказал. Ну… Аве Мария!!!

…

Лесная полянка освещена лишь неярким светом звезд. Луны нет — ночь новолуния… Именно этой ночью, в полночь, должен произойти итоговый Ритуал Осквернения и существо, живущее в теле прекрасной княжны, окончательно укрепит свои позиции. Изменения станут необратимы, по крайней мере до тех пор, пока живо тело.

Хозяин Тлена обещал наделить еще большей властью, еще большей силой. Уже сейчас существо ощущало небывалый подъем. И чувствовало себя тем лучше и тем увереннее, чем больше делало пакостей. Проклятья, сглазы, темное колдовство — вот ее стезя. Парочка убитых крестьянок не принесла удовлетворения. Не-е-ет… Людишки должны жить. Мучиться. Проклинать и ненавидеть. Питая своей бессильной слепой ненавистью существо. Больше проклятий! Больше зла! Раздора! Несчастий и страданий!

Существо не успевало набрать максимально возможное количество единиц ненависти, но это было неважно… Просто резервные емкости у этого тела поистине гигантские. Для свершения ритуала уже полученного хватит с лихвой, что, на данный момент, главное. Но это вовсе не значит, что можно остановиться на достигнутом и почивать на лаврах. До полуночи еще есть время. Вполне достаточно времени для… Ага… Вот.

Землянка с ветхой дверкой и выбитым окошком. У землянки, на бревнышке сидит небритый худосочный дед и, что-то бубня под нос, курит козью ножку. На чурбачке неподалеку примостилась пухленькая бабка, прихлёбывавшая что-то из огромной глиняной кружки.