– Не понимаю. Почем они не пошли с вами? – спросила Ралина.

– Потому что они все мертвы, – ответил за него Уилкс.

Тадеус кивнул.

– Угадал. Я такого еще не видел. Они свернулись клубком, вплотную друг к дружке. Я подумал сперва, что они спят. Но они уже успели окоченеть. Умерли прошлой ночью, но они не сгорели, и никаких ран я на них не увидел.

Уилкс с трудом подавил гнев. Он медленно перешагнул через бревно и приблизился к Тадеусу. Уилкс чувствовал, что Один идет рядом. Еще он чувствовал горящую внутри спутника ярость, которая вторила его собственной. Он остановился на расстоянии ладони от Охотника. Прежде чем заговорить, он заметил, что остальные Охотники попятились и теперь настороженно за ним наблюдают.

– Как ты смеешь приходить сюда, смеясь и подшучивая? Эти псы – эти герои – умерли, потому что не могли вынести потери своих спутников. Они чувствовали, как их спутники страдают, как сгорают заживо! Ты можешь себе представить их агонию? И все же они принесли нам медикаменты. Даже охваченные болью и тоской, они думали о Племени. Что с тобой такое, Тадеус? – проговорил Уилкс.

– Что такое со всеми вами? – Полыхающий взгляд Ралины остановился на каждом из Охотников по очереди, а голос звенел обвинением. – Это они герои! Не вы! Их жертва должна войти в легенды и печальные сказания, а вы явились сюда, смеясь и подшучивая после того, как обнаружили их тела!

Охотники за спиной Тадеуса отводили глаза, не в силах вынести ее взгляд.

Тадеус подобных затруднений не испытывал.

– Мы нашли лекарства! Лекарства, которые помогут Племени. Вот чему мы радуемся. Я и не думал, что сначала должен спросить разрешения у Сказительницы или Главы Воинов! – Тадеус выпятил грудь и сжал кулаки.

Уилкс уставился на него с отвращением.

– Ты так и не понял, да? Солнечный огонь! Тебя действительно ни капли не тронула смерть этих собак.

– Они мертвы. Их уже ничто не вернет. Я выбираю заботу о живых. Как и мои Охотники.

– Это не путь Племени. Это твой путь, Тадеус, – сказала Ралина.

– И этот путь отвратителен, – добавил Уилкс.

– Времена изменились, Воин. Тебе придется к этому привыкнуть, – оскалился Тадеус.

Он зашагал мимо Уилкса, задев его плечом в явной попытке выбить Воина из равновесия. В руке у него внезапно появился нож, и он замахнулся на Уилкса.

– У него нож! – закричала Ралина.

Уилкс, будучи прекрасно обученным Воином, действовал инстинктивно. В одну секунду он заломил Тадеусу руку за спину и выкрутил ее так, что нож упал на землю. Затем одним быстрым движением он подсек Охотника и повалил его лицом вниз на листву.

Одиссей зарычал и под испуганные возгласы Охотников бросился на Уилкса. Один стремительно метнулся наперехват, сбил Одиссея с ног, перевернул на спину и придавил к земле, оскалив огромные челюсти и готовый в любую секунду вспороть незащищенный живот терьера.

– Сдавайся! – Хриплый голос Уилкса сливался с рычанием его пса. – Или я позволю Одину его убить.

Полные злобы глаза Тадеуса метнулись к обездвиженному терьеру, и на секунду Уилкс подумал, что Охотник откажется и позволит своему спутнику умереть, – и с этой мыслью он наконец осознал, насколько опасен стал Тадеус и как важно избавить от него Племя.

– Сдавайся! – повторил он.

– Давай, – сказал Тадеус своему терьеру. – Подчинись.

Одиссей в последний раз попытался вырваться, а потом замер и вытянул шею, обнажая горло перед альфой. Один обнюхал шею маленького терьера, а потом задрал лапу и, прежде чем позволить ему подняться, помочился ему на живот.

Ралина подняла нож Тадеуса и заткнула его за свой кожаный пояс. Бросив на Охотника полный отвращения взгляд, она сказала:

– Я забираю у тебя этот клинок. Ты поднял его на Псобрата. Тебе повезло, что Совета сейчас нет; в противном случае тебя бы ждало изгнание – а то и что похуже – за то, что ты пытался сделать.

Уилкс отпустил Тадеуса.

– Возможно, тебя изгонят и так. Закон есть Закон, даже если Совета нет. Псобратьям запрещено поднимать руку на своих соплеменников под страхом изгнания или смерти. Считай, что тебе повезет, если ты отделаешься изгнанием. Я третий по счету Псобрат, на которого ты напал.

Тадеус отряхнул с одежды землю и клочки мха и мрачно уставился на Уилкса.

– Не много ли ты на себя берешь? На случай, если ты настолько одержим прошлым, чтобы что-то заметить, объясняю: старого Племени больше нет! Есть у меня предчувствие, что скоро многое изменится – очень скоро. Почаще оглядывайся, Воин. Ты прав. Я поднял руку на соплеменников – на предателей. Напомнить тебе, чем это для них обернулось? Один мертв. Другой в бегах. – Тадеус махнул своим людям. – Отнесите эти медикаменты раненым. Может, хоть они их оценят.

Он отвернулся от Уилкса и Ралины и двинулся прочь. Одиссей захромал рядом, а Охотники последовали за ним чуть в отдалении, бросая на Уилкса самые разные взгляды, от виноватых до гневных.

– Плохо дело. Очень плохо, – покачала головой Ралина, когда отряд скрылся за деревьями. – В этом человеке есть что-то ужасно неправильное. Одиссей никогда мне не нравился – он всегда слишком охотно пускал в ход зубы, – но Тадеуса, кажется, даже не заботит, что его спутник ранен.

– Ранен его собственной рукой, – добавил Уилкс. – Но Тадеус не из тех, кто признает свою вину и пытается ее искупить.

– Именно… – Она помолчала, а потом добавила: – Он говорил про Сола и Ника, верно? Скажи мне, что этот негодяй не хвастался тем, что убил нашего Жреца Солнца и прогнал его сына.

– Именно это он и делал. – Уилкс уставился Охотникам вслед. – И я думаю, что это еще не все. Я думаю, что ненависть Тадеуса заразила его людей.

– И теперь легко может заразить все Племя, – закончила за него Ралина. – Нельзя допустить, чтобы это случилось.

– Боюсь, это уже случилось, – вздохнул Уилкс. – Пойдем. Соберем Воинов и посмотрим, что мы можем сделать для раненых. Сейчас это важнее ненависти Тадеуса. Будем надеяться, что если мы будем его игнорировать, то он просто затеряется в Племени.

– Я не верю, что Племя пойдет за ним. Он подлый, своекорыстный и полон злобы. Наши люди не слепы; они увидят правду.

– Надеюсь на это, Ралина, – грустно сказал Уилкс.

Они медленно направились к платформе для медитаций. Ни Уилкс, ни Ралина не заметили, как двое мужчин, чьи тела были расписаны краской цвета леса, поднялись из-за поваленных деревьев и веток и бесшумно отступили под защиту древних сосен.

* * *

Бог Смерти с трудом сдерживал ликование. Все шло именно так, как Он планировал! Он проник в воспоминания Верного Глаза и узнал, что человек, которого Другие называли Тадеусом, первым пал жертвой струпной болезни. С тех пор, как плоть пса соединилась с человеческой, Тадеус явно стал сильнее, злее и агрессивнее. Судя по всему, он даже приложил руку к смерти своего предводителя и устроил пожар, опустошивший Город-на-Деревьях. А теперь его пес ранен – от этой мысли в горле Смерти заклокотал негромкий смех.