— Простите. Тиса Лазаровна, Камилл Санна велела передать, что в гостиной вас ожидает подруга, — протараторил новобранец, по всей видимости, заученную по дороге к корпусу фразу.

— Спасибо, Егор.

— Всегда пожалте, — растянул улыбку парень, показав ряд крупных зубов. Г олова исчезла.

Войнова покинула лечебный корпус с уверенностью, что ее ждет Ганна. Так и есть.

— Тиса! — перестав мерить гостиную шагами, Лисова поцеловала ее в щеку. — Я еле дождалась конца последнего урока и сразу к тебе. Полночи не спала из-за этих краденых денег. Чтоб тому вору пусто было. Ты честно выиграла эти деньги. Они были наши! А какой-то проходимец присвоил их без зазрения совести. Ну где справедливость?

— Не стоило тебе так волноваться.

— Ты вчера сказала, что-то придумаешь. Но что еще можно сделать?

— Я пока не до конца все обдумала, но не волнуйся, камень будет к сроку, — освобождая столик для чаепития, хозяйка убрала с него вазу на подоконник.

— Боюсь даже спрашивать. Надеюсь, ты не будешь рисковать? — сжимая ладони, Ганна снова засеменила по комнате. — Не полезешь на пик Большухи или еще что-то в этом роде?

Пришлось заверить, что в деле не будет ни капли риска.

— Я тебе верю, — смирилась гостья. — И как только рука повернулась у этого потешника?! Терпеть не могу воров!

«А я лжецов», — закончила про себя Тиса. Но сказать правду Ганне сейчас — это только хуже сделать. Трихон прав, ложь в редких случаях может быть оправданна.

— Присаживайся.

Лисова подошла к креслу, но садиться в него раздумала. Успокоившись по одному вопросу, она вспомнила другой. Уж лучше б не спрашивала.

— Кстати, а как с тем солдатиком? Ты сказала ему, чтобы не питал надежд на твой счет?

— Ганна, я…

— Я же о тебе забочусь, дорогая. Тебе он не пара, поверь, не стоит тебе поощрять его знаки внимания. Я думаю, рядом с тобой должен быть сильный, взрослый, обеспеченный мужчина, которого ты будешь уважать. Который будет тебя беречь. Он должен… — На девушку снизошло вдохновение — она все подробнее расписывала достоинства несуществующего жениха. Но вскоре, заметив безучастность собеседницы, подозрительно сощурила глаза. — Постой. Ты так странно смотришь… Что было вчера?

Тиса не смогла скрыть обличающей себя улыбки.

— Не может быть! — простонала Лисова.

— Не хочу юлить и обманывать тебя, — Войнова посмотрела в глаза подруге. — Я тоже вчера перед сном успела о многом подумать… — Лишь секунду она собиралась с духом. — Я хочу дать себе и ему шанс, даже если это неправильно.

— Единый! Ну как ты не понимаешь?..

Тиса отвела взгляд, слушая Ганну. Здравые доводы, все верно… Но решение-мотылек в ее душе не дрогнуло, наоборот, собиралось расправить крылья.

— Это мое решение, — произнесла она. — Можешь называть его блажью. Но иначе я просто не могу.

Лисова замолчала, давая шанс объяснить.

— Я не наивна и понимаю, что бросаюсь в омут, — твердо начала Тиса. — Но поверь, я многого не жду от судьбы. Мне не нужно ни великих денег, ни признания общества. По моей репутации давно кошки плачут. Ты слышала Лопухину? Она просто высказала то, что другие шепчут за моей спиной: дикарка, с детства блуждающая по лесам и полям. Так что моя репутация… — усмехнулась, — ее просто нет. Страдать не о чем.

На какое-то время в гостиной установилась тишина. Затем гостья с расстроенным видом все же опустилась в кресло.

— Это стоило ожидать, глядя на ваш танец, — бесцветным голосом пробормотала она. — Но я сочла свои догадки плодом моего воображения… — Покачала головой и простонала себе под нос: — Ну почему я раньше не заметила? Как упустила?

— Брось, Ганна. Я, возможно, даже рада этому… — Войноца тронула бархатистый лист пурпурной герани, глядя во двор. — Мне жаль, если я тебя разочаровала.

— Не разочаровала, — вздохнула та. — Просто я наивно пыталась в тебе воплотить свои мечты. И это моя ошибка. Я должна была понять, что у тебя свой путь.

Тиса присела на подлокотник и обняла подругу за плечи.

— Спасибо.

— Что же я, по-твоему, буханка черствая и не понимаю, что такое любовь? — проворчала Ганна. — Да я в своего Симона, такого же молодого бескарманного юнца, так же и влюбилась.

Войнова улыбнулась. «Слава Единому», — прошептала она беззвучно.

— Знаешь, я не прочь у тебя отобедать, — вскоре заявила гостья. — Я сегодня после бессонной ночи понеслась в гимназию, забыв сумку с завтраком на столе. И потом, я надеюсь услышать некоторые подробности.

Продолжая болтать, девушки направились на территорию Камиллы. Кухарка накрыла стол и тактично удалилась, предоставив «девочкам» возможность посплетничать. Наблюдая восторг подруги от Камиллиной стряпни, Тиса заулыбалась и посматривала краем глаза в окошко. Когда гостья перешла к десерту, со двора послышалось ржание лошадей.

Оставив нагретое место на лавке, капитанская дочь подалась к окну.

— Великолепная начинка, — услышала она за спиной похвалу пирогу. — Надо попросить рецепт у Камиллы Сановны.

Во дворе показались всадники на лошадях, нагруженных объемными тюками сложенных шатров. В одном из солдат Войнова легко признала Трихона. Едущий рядом Василь что-то толковал ему, и шкалуш коротко отвечал, цедя в зубах самокрутку. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, он повернул голову и посмотрел на окно кухни. На миг взгляды встретились. Тиса приветливо кивнула, чувствуя, как заторопилось сердце в груди. Парень чуть заметно улыбнулся и склонил голову в мягком поклоне.

Заметив, что товарищ отстает, Василь приостановил свою лошадь и что-то крикнул новобранцу.

— Это же он? — спросила подошедшая к окну Ганна. — Может быть, я потом пойму, что ты в нем нашла?

— Может, поймешь, — прошептала Тиса.

Заметив, что она не одна, Трихон принял невозмутимый вид. Коротко по-солдатски поклонился, приветствуя девушек. Бросив последний тревожный взгляд на капитанскую дочь, подстегнул лошадь и вскоре, догнав своих соратников, исчез из поля зрения.

Прощаясь с подругой за воротами части, Войнова радовалась в душе, что сложный разговор свершился и остался позади. Возвращаясь в корпус, она размышляла о Трихоне. Он был здесь, рядом, в сотне-другой шагов — и в то же время недоступен. Гордость и нормы поведения не позволят ей искать его.

Ожидание встречи со шкалушем выбивало из равновесия. Не в состоянии заняться чем-то полезным или бесполезным, девушка бесцельно бродила по первому этажу, поглядывая во двор. Через час в несколько удрученном состоянии она взялась натирать листья кротона молоком, раз уж отойти от окна нет никаких сил. С каждой минутой болотными пиявками к душе все сильнее присасывались дурные мысли. Что значил этот взгляд Трихона? Может, он и не придет. Может, он решил, что она полностью под влиянием Ганны, и боится ее отказа при встрече? О Единый!