Этими финансово пострадавшими торговцами были ханаанские купцы – только что упомянутые дельцы из Финикии и, конечно, их собратья, жившие в столице Империи. Шелковый рынок контролировался Ханааном. Государственный интерес Империи вошел в противоречие с их экономическими интересами. Как писал американский публицист Томас Джозеф Даннинг, нет такого преступления, на который капитал не пойдет за триста процентов годовых[229]. А в случае с шелковой торговлей на кону стояло значительно больше. Поэтому Ханаан и устроил бунт «Ника», первую в истории задокументированную цветную революцию. В дальнейшем Ханаан часто будет использовать этот прием борьбы с Христианской Империей. Но та, первая, революция закончилась благополучно – император Юстиниан подавил бунт.

Современник Юстиниана, Прокопий Кесарийский, подвел итог правлению этого святого императора такими словами: «Юстиниан… приняв власть над государством, потрясаемым волнениями и доведенным до позорной слабости, увеличил его размеры и привел его в блестящее состояние… Найдя веру в Бога в прежнее время нетвердой и принужденной идти путями разных исповеданий, стерев с лица земли все пути, ведшие к этим еретическим колебаниям, он добился того, чтобы она стояла теперь на одном твердом основании истинного исповедания… Из тех, кого мы знаем по слухам, говорят, лучшим государем был персидский царь Кир… Если же кто внимательно всмотрится в правление нашего императора Юстиниана… этот человек признает, что Кир и его держава были сравнительно с ним игрушкою»[230].

Именно при Юстиниане I, в 6-й новелле его «Корпуса гражданского права» был сформулирован принцип симфонии властей, который впоследствии станет идеалом христианского государства.

В нескольких строках изложена основа для целого учения, разработанного впоследствии имперскими интеллектуалами: «Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием, – это священство и царство. Первое служит делам божеским, второе заботится о делах человеческих. Оба происходят от одного источника и украшают человеческую жизнь. Поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится за них Богу. Когда священство бесспорно, a царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие [греч. συμφωνία – К. М.]»[231].

Главный смысл понятия «симфония» – обоюдное сотрудничество, или со-работничество светской и духовной властей, государства и Церкви. Причем это сотрудничество предполагает взаимно почтительное отношение, не позволяющее ни одной из сторон симфонии вторгаться в сферу компетенции другой.

В идеальной симфонии государство становится защитником и попечителем Церкви, обеспечивает населению страны наилучшие возможности для спасения души, а Церковь оказывает государству нравственную поддержку, молится за него, хранит истинную веру и занимается миссионерством. Следуя этому принципу, Юстиниан придал правилам, которые считала обязательными к исполнению Церковь (включая догматические определения Вселенских соборов), силу и значение государственных законов.

Принцип «симфонии властей» превратился в один из важнейших элементов политической доктрины Империи. Он наглядно раскрывал ее высшее предназначение, определенное самим Богом. Историк А. Боханов назвал его «эталонным теократическим построением»[232]. И, действительно, крепко верующие христианские правители с одной стороны и первоиерархи Православной Церкви – с другой из века в век стремились установить в реальной жизни совершенную, насколько это было возможно, симфонию властей. Порой им это удавалось, в иное время результат их усилий был далек от идеала и оставлял желать лучшего, но, так или иначе, эталон оставался эталоном.

Западным королевствам этот идеал оказался недоступен. Принцип симфонии властей задает в делах земного устроения очень высокий уровень ответственности как для духовной власти, так и для светской, оставляя немного места для забот о материальном благополучии. Законодательный практицизм и стремление выстроить систему «сдержек и противовесов», что гораздо ближе государственному и церковному быту Запада, в большей степени строятся на соображениях о пользе, нежели о долге.

Отцы Церкви на протяжении столетий неоднократно обращались к осмыслению принципа симфонии властей, выводя его основания из Священного Писания. Так, святитель Иоанн Златоуст говорит в «Слове о Священстве»: «Священство настолько превосходит царство, сколько дух превосходит тело. Царь управляет телом, а священник – первым, поэтому царь преклоняет главу перед десницею священника. Когда нужно умолить небо о помощи, то царь обращается к священнику, а не священник к царю. Следовательно, власть священника выше царской»[233]. Ему же принадлежит и иное суждение о власти христианского государя: «Начальник, наказывает ли он или награждает, Божий есть слуга, ибо защищает добродетель и гонит порок. А кто и страхом, и почестями предрасполагает людей, чтобы они способнее были принять Слово Учения, тот справедливо называется Божиим слугой»[234].

Отношения властей часто сравнивались с отношениями души и тела. Как для нормальной жизни человека необходима гармония души и тела, так и для нормальной жизни государства необходимо согласие светской и духовной властей. Эта мысль последовательно проводилась и в позднейшем имперском законодательстве, в частности, в обобщающем законодательном сборнике IX века «Эпанагога».

В той же «Эпанагоге» царь (император) и патриарх названы главами единого церковно-государственного организма, а не двух его различных частей. Только их общее правление представляет собой всю полноту земной власти в Империи. Но над ними есть еще высший Судия, Верховный Законодатель и Царь Небесный – Господь Иисус Христос. Единомыслие государства и священства необходимо для мира в Империи и благоденствия подданных.