В 553 году, на V Вселенском соборе святой император Юстиниан сформулировал православное учение предельно точно: субъектом и божественной и человеческой природ во Христе является Сам Бог Слово, именно Единородный Сын воплотился и принял смерть на кресте по своей человеческой природе. Любая возможность понимать православное вероучение в несторианском духе была исключена, дорога к воссоединению монофизитов с православием – открыта.

Однако ответом монофизитов стало лишь укрепление раскола. Монофизитство стало знаменем сепаратизма коптов (от араб. /, которое произошло от греческого названия коренного населения Египта – Αἰγύπτιος), сирийцев и части армян, направленного против Империи. Православие ассоциировалось раскольниками с «верой греков», как они стали называть ромеев. Иаков Барадеи, злоупотребив доверием супруги Юстиниана императрицы Феодоры, даже основал раскольничью монофизитскую церковную иерархию. Теперь всюду на Востоке Империи православному «царскому» епископу, за которым шла в основном греко-язычная паства, противостоял монофизитский, за которым шли копты и сирийцы.

Попытки императора Ираклия разрешить конфликт, провозгласив учение о моноэнергизме, единой богочеловеческой энергии и воле во Христе, привели лишь к новым догматическим конфликтам (позднее это учение было осуждено на VI Вселенском соборе). Патриарх Александрийский Кир развернул кампанию по вооруженному принуждению коптов к исповеданию царской веры, а защитник православия патриарх Иерусалимский Софроний, полемизировавший с моноэнергизмом, оказался в натянутых отношениях с имперскими властями и не получал от них достаточной поддержки против монофизитства.

Из-за этих внутренних неурядиц, когда арабские отряды под знаменем ислама продвигались по территории Империи, их завоеваниям везде способствовали иудеи и монофизиты – те самые, кто совсем недавно уже выступал против православного Отечества в священной Римско-персидской войне. Несмотря на то что монофизиты видели в исламе продолжение несторианства, отрицавшего божественную природу Христа, они предпочли союз со своим историческим врагом, лишь бы сокрушить Православную Церковь, а вместе с ней и саму Империю. Без помощи этих изменников арабы не смогли бы так быстро одолеть Империю, пусть она и была к тому моменту до предела измождена изнурительной борьбой против Хосрова II.

Вторжение в Сирию начали лишь двадцать тысяч арабских воинов. Однако благодаря тайной, а кое-где и открытой поддержке монофизитов, арабы двигались по землям Империи, практически не встречая сопротивления. Жители Эпифании (Хамы) и Лариссы (Шайзара) даже вышли с музыкой приветствовать арабские отряды.

В то же время ревнитель православия святитель Софрониий руководил обороной Иерусалима, пока была реальная надежда спасти город, но не найдя в горожанах-монофизитах решимости защищаться, отослал в Константинополь крест Христов и начал переговоры о капитуляции. Он заключил с халифом Омаром соглашение, обеспечивавшее права христиан в Святом Городе, официально именовавшемся тогда Элия: «Поистине в их церквах не будут селиться и не будут они разрушены, не будут умалены они, ни их ограды, ни их кресты, ни их достояние, и не будут притеснять их за их веру и не нанесут вреда никому из них; и не будет жить с ними в Илии ни один еврей»[239].

Особенно драматично развивались события в Египте, где враждебность Империи монофизитов-коптов была выражена еще более ярко. Как сообщает арабский историк ‘Абд ар-Рахман ибн ‘Абд ал-Хакам: «В Александрии у коптов был епископ по имени Бинйамин [Вениамин – К.М.]. Когда он узнал о приходе ‘Амра б ал-‘Аса в Египет, то написал коптам, извещая их, что у румийцев [больше] нет власти и что царство их кончилось, и приказывал коптам хорошо встречать ‘Амра»[240].

Как отмечает О. Большаков, часть египтян «отказывалась сражаться с мусульманами и даже помогала им разыскивать и уничтожать византийских солдат»[241]. Церковный раскол и предательство Империи раскольниками нанесли чувствительный удар римскому могуществу. Во многом похожая ситуация повторится в начале XX века, когда сторонники старообрядческого церковного раскола из числа крупных предпринимателей и финансистов, олигархов, окажут поддержку безбожникам-революционерам против Империи.

По сути предали Империю и местные олигархи в Египте. Протопресвитер Иоанн Мейендорф отмечает: «Главная слабость империи заключалась в том, что ее администрация и армия в Египте в большей мере зависели от местных коррумпированных землевладельцев, которые преследовали местные интересы и рассматривали военные подразделения как свою частную милицию… Амр заключал частные договоры с землевладельцами и управителями, взимая дань, и использовал сотрудничество с местным населением»[242].

В 642 году, после смерти возглавлявшего оборону патриарха Кира, как пишет Мейендорф: «Амр вошел в Александрию и написал халифу Омару: „Я взял город, о котором могу только сказать, что в нем 4000 дворцов, 4000 бань, 400 театров, 12 000 продавцов зелени и 40 000 платящих дань евреев”… Амр немедленно вызвал в Александрию монофизитского патриарха Вениамина, который взял под свой контроль большинство храмов…»[243].

Ислам одну за другой отторгал в свою пользу провинции Ромейской державы. Прошло всего лишь несколько лет с того времени, как Персия склонилась перед победоносными знаменами Ираклия, и вот уже Империя лишилась Святой земли, Сирии, Египта, Месопотамии, ряда областей Армении и юго-восточной части полуострова Малая Азия. Одновременно пали африканские провинции. Потери были ошеломляющими.

Могущественная некогда Персидская держава, грозный враг Империи, пострадала еще больше – она полностью капитулировала перед арабскими армиями. Арабы имели прекрасное представление о завоеванных ими территориях: в течение многих лет они служили наемниками как у римских императоров, так и у персидских шахов и не раз воевали в тех краях, куда теперь вернулись со знаменем пророка Мухаммеда.