Впервые за долгие годы Эдит вдруг подумала о той неизвестной ей женщине, которая паковала своему мужу чемодан, собирая его в дорогу. Аккуратно укладывала стопки чистых рубашек, несколько пар брюк, скручивала в клубочки носки и тоже засовывала их вовнутрь, распределяя среди остальных вещей. А потом уселась писать мужу письмо, которое вложила в чемодан. До сих пор у нее стоят перед глазами каждая буковка, каждое слово, выведенное черными чернилами безупречным каллиграфическим почерком. Разве что с чересчур сильным нажимом. Эдит явственно представила себе, как эта женщина захлопывает крышку чемодана, защелкивает замки и при этом знает наверняка, что ее муж никогда не прочитает то письмо, которое она только что написала ему. То самое, что до сего дня лежит под холодильником в кухне их дома. Скорее всего, там оно и пролежит до скончания веков.

Эдит сделала еще одну глубокую затяжку, закрыла глаза и снова увидела ночное небо, рвущееся на части от непрерывных взрывов, страшный свист и шипение, с которым река принимала в себя тела погибших и еще полуживых людей, падающих в нее прямо с неба. Но вот она снова открыла глаза. Ужасающая картина пережитого исчезла. Она увидела лишь гроздь китайских колокольчиков, висевших за окном, негромко бренчавших и подпевавших легкому весеннему ветерку.

Лорелея кое-как протиснулась в дом, ногой закрыв за собой дверь. В обеих руках она тащила огромные пакеты с покупками, которые нужно было поскорее упрятать с глаз, чтобы – не дай бог! – их не увидела Мерит. Лорелее не хотелось начинать с падчерицей неприятный разговор о том, откуда она берет деньги на подобное расточительство. Капли дождя стекали с ее волос на плащ, на бумажные пакеты, которые она стала старательно запихивать за спинку дивана с обивкой в сине-белых тонах, который стоял в парадной зале. Пусть полежат там, пока Мерит не отлучится куда-то по делам из дома. А тогда уж она попросит Оуэна помочь ей отнести покупки наверх. Собственно, все они для него. За исключением двух юбок, купальника, пары шорт, одного платьица и двух вязаных топиков. Эти вещи были куплены ею для Мерит.

Лорелея безвольно откинулась на спинку дивана, пытаясь отдышаться. Наверное, стоило бы взять с собой Оуэна. Тогда она бы уж точно не прогадала с размерами. Но до шопинга ей еще нужно было подъехать к врачу, с которым у нее была назначена встреча. А ей категорически не хотелось тащить с собой сына в женскую консультацию. У этих так называемых «дамских докторов» вечно на стенках их офисов развешаны всякие картинки, иллюстрирующие некоторые части женского тела. К счастью, Оуэн пока еще не подозревает об их существовании. Остается лишь надеяться, что в подобном невежестве он еще пробудет, по крайней мере, ближайшие несколько лет.

Лорелея сделала глубокий вдох и задержала на несколько мгновений дыхание, после чего с усилием поднялась с дивана и снова вышла на крыльцо. Молния разрезала пополам тяжелое свинцовое небо, и дождь полил как из ведра. Лорелея подставила лицо под струи дождя и с наслаждением втянула в себя влажный, пропахший запахами болот воздух. С каким наслаждением она бы закупорила этот аромат в какой-нибудь флакон и постоянно носила его с собой. Или еще лучше! Наладила бы продажу такого парфюма всем тем бедолагам, которые ныне вынуждены обитать вдали от родного дома, где-нибудь посреди континентальной Америки. Наверняка она бы на таком бизнесе с легкостью заработала миллион долларов… А то и поболее.

Лорелея рассеянно улыбнулась собственным мыслям и направилась к едва стоящему на своих ножках ветхому столу, примостившемуся под портиком. На нем она предусмотрительно оставила свою находку-приз. Возвращаясь от врача, она уже почти миновала Мемориал памяти в честь всех погибших жителей Бофорта, когда увидела барахолку, где шла бойкая распродажа всякого хлама. И сразу же в ушах Лорелеи зазвучал голос мамы. То, что для одних хлам, моя девочка, для других – самое настоящее сокровище. А некоторые находки вообще бесценны. Потому что их стоимость исчисляется не деньгами, а той любовью, которая в них заключена, и теми воспоминаниями, которые с ними связаны. Как только Лорелея отыскала местечко, где можно припарковать свою машину, она тут же извлекла на свет божий свою заветную тетрадь и записала туда эти мамины слова.

Ее внимание на распродаже привлекла швейная машинка «Зингер». Но не такая, как была у мамы, старенькая машина с блестящим металлическим корпусом черного цвета и ножным приводом, а более современная, выпуска конца семидесятых, уже с электроприводом. Корпус комбинированный: кремового цвета пластмасса и металл. По словам женщины, продававшей машинку, она находится в отличном рабочем состоянии. И в доказательство своих слов женщина тут же прострочила пару швов на каком-то куске ткани.

В альбоме Роберта сохранилась фотография, на которой запечатлены Мерит, уже подростком, и ее мама. Они сидят за кухонным столом, заваленным отрезами ткани, а рядом стоит швейная машинка, очень похожая на ту, которую продавала женщина. Лорелея понимала, что ей выпал отличный шанс ускорить ход развития своих отношений с Мерит. Ведь в жизни как бывает? Будильник уже заведен, и в запасе остается все меньше и меньше времени. Тем более у нее.

Она подхватила машинку и понесла в дом, а там поставила прямо на столик в холле. Ее сильно повело в сторону, и она с надеждой глянула на диван, стоявший в зале. Хорошо бы сейчас прилечь. Интересно, сколько времени она может полежать, оставаясь при этом незамеченной? Из кухни доносился громкий голос Оуэна. Ему вторил не менее громко второй, уже женский голос. Наверняка Мерит.

Из последних сил она заторопилась на кухню, не обращая внимания на струи дождя, стекающие с дождевика, и на мокрые следы, которые оставляли на полу ее ботиночки на высоких каблуках. Подошла к дверям и замерла на пороге в ожидании, когда ее заметят. Мерит и Оуэн сидели рядышком, повернувшись спиной к дверям. Руками они упирались в кухонный стол и глазели в четыре глаза в большое окно над раковиной. В окне, словно в картинной раме, то и дело сверкали молнии, вспыхивавшие в самых разных концах неба. Судя по всему, в этот момент Оуэн и Мерит чувствовали себя настоящими зрителями захватывающего триллера, разворачивающегося прямо на их глазах, причем у каждого из них был свой ракурс обозрения происходящего за окном. Вообще-то Оуэн боится грозы. Именно поэтому Лорелея и заторопилась домой, едва заслышав первые раскаты грома. Она предполагала, что обнаружит сына у себя в комнате под кроватью с фонариком в руке и какой-нибудь книгой. Но никак не на кухне, где он с интересом лицезрел разгул стихии, сопровождающийся громами и молниями, в компании со своей старшей сестрой.

Брат и сестра держали в руках по бутылке колы. На столе за спиной у них лежал раскрытый пакетик с солеными орешками арахиса. Лорелея молча наблюдала за тем, как Оуэн делает глоток из бутылки, а потом некоторое время сосет колу во рту, прежде чем проглотить ее.

– Вау! – воскликнул он радостно. – Надо же, как ударило в голову. Сейчас точно пузыри пойдут из ушей.

Мерит бросила на брата серьезный взгляд.

– Пока не видно. Пожалуй, тебе нужно сделать еще глоток.