Кабул, 40-я армия. 30 сентября 1986 года

В Кабуле реакция на первую атаку с применением «Стингеров» под Джелалабадом была смешанной. Через несколько часов после инцидента полеты были почти полностью прекращены, пока следователи 40-й армии осматривали место происшествия, опрашивали уцелевших членов экипажей, делали выводы. Моментально был сделан вывод, что после длительных открытых дебатов в Вашингтоне, за которыми пристально следила советская разведка, «Стингеры» в Афганистан наконец поступили. Советским войскам был отдан приказ обеспечить 10-мильную «свободную от бандитов зону» вокруг каждой авиабазы; выполнить это было невозможно, и командование 40-й армии это знало, однако сам по себе этот приказ вроде бы указывал на возможность противодействия новой угрозе. Кроме того, всевзлетающие и совершающие посадку вертолеты должны были сближаться и удаляться от аэродромов по спирали. Считалось, что высота шесть тысяч метров, примерно в два раза превышающая радиус действия «Стингера», является достаточно надежной защитой.

Особые усилия прилагались, чтобы убедить советские и афганские экипажи в том, что «Стингер» является просто еще одной проблемой, которая может быть решена. Им обещали, что скоро все воздушные суда будут оборудованы системами противодействия на основе применения ракет высокой яркости, которые будут выбрасываться с самолета и дезориентировать системы теплового наведения «Стингеров», уводя их в сторону от цели.

Вместе с тем командование 40-й армии начало подсчитывать эффективность применения новых американских ракет, отмечая, сколько повстанческих групп имело их на вооружении, сколько сделано пусков, сколько советских и афганских целей поражено. Было установлено, что в течение года эффективность применения «Стингеров» составила 20 процентов, что заметно превышало трехпроцентный эффект при использовании повстанцами менее совершенной советской системы САМ-7.

Лэнгли. Начало октября 1986 года

После первого боевого применения «Стингеров» в Джелалабаде возросла напряженность в отношениях между специалистами-аналитиками по Советскому Сою зу и по Ближнему Востоку, входившими в опергруппу по Афганистану. Из различных источников стали поступать сведения — материалы радиоперехвата, агентурные сообщения, снимки со спутников, — на основании которых советские и афганские потери в самолетах за последние недели составляли примерно по одной единице в день, или, если придерживаться консервативного подхода, по одной единице в два-три дня. Советские аналитики отказывались принимать сведения о более высоких потерях и требовали фотографических доказательств по поводу каждого сбитого вертолета или самолета, прежде чем этот результат будет зачтен.

Джек Дэвин отмахивался от этих споров как не имеющих большого смысла и оставлял их аналитикам. Для него главным было временное прекращение полетов и применение новой воздушной тактики после их возобновления. Эффект «Стингеров» не ограничивался только численными показателями. Важным было повышение морального духа сил Сопротивления. Изменилась и тональность сообщений, поступавших из Исламабада. Моджахеды больше не отсиживались в своих лагерях в ожидании судьбы. Теперь они двигались в Восточный Афганистан, поскольку советское давление с воздуха на маршруты движения ослабло. Да, говорил себе Дэвин, день 25 сентября стал поворотным пунктом. Пусть сторонники абсолютной точности спорят о цифрах. Он знал, как и его команда в Исламабаде, что это означало.

На следующей неделе Дэвин демонстрировал драматическую видеозапись сбитых Ми-24Д избранным членам Конгресса и администрации Рейгана. Билл Кейси лично продемонстрировал ее президенту Рейгану. Эффект в Вашингтоне был таким же, как и в Афганистане. Это вызвало новый прилив решимости придерживаться избранного курса. Для этого трудно было подобрать более удачное время. Когда Кейси в следующий раз поедет в Пакистан, у него будет весомый повод отметить успех вместе с теми, кого поддерживал на протяжении последних шести лет.

Исламабад. Октябрь 1986 года

Кейси так и не удалось совершить запланированный визит в Исламабад — его мир быстро сужался до Вашингтона, где он все глубже втягивался в орбиту надвигающегося скандала «Иран-контрас» и в противостояние с Конгрессом, жаждавшим его крови.

В телеграфной переписке, связанной с подготовкой визита в Исламабад заместителя директора ЦРУ по информационной работе, я предложил, чтобы делегация остановилась в уютном сдвоенном особняке, находившемся под моим контролем в тихом районе Исламабада. Я полагал, что таким образом мы сможем, не привлекая излишнего внимания, обеспечить себе большую свободу передвижения, чем если бы делегация остановилась в отеле «Холидей Инн», где всегда было много иностранных корреспондентов. Работники аппарата Гейтса были согласны, пока до них не дошли сведения, что намеченный для размещения делегации дом одновременно служил временным складом хранения образцов советского оружия, полученного нами в Афганистане. Оказалось, что начальник охраны Гейтса просто не мог представить, что его шеф будет спать, имея под кроватью готовый в любой момент взорваться советский управляемый противотанковый снаряд АТ-4. Не могли бы мы убрать взрывчатые вещества до приезда делегации? Я заверил штаб-квартиру, что сможем это сделать.

Хайберское управление, Пакистан

Стоял кристально прозрачный сухой сезон, сухой даже по меркам этого времени года, когда я вез Гейтса и сопровождавших его лиц на двух изящных французских вертолетах типа «Пума» и громыхающем американском ЮН-1 в тренировочный лагерь Хайберского управления. Пакистанские пилоты летели над самыми крышами глинобитных домов, примостившихся у основания гор в Северо-Западном пограничном округе. Когда мы пролетали над горным хребтом, низкорослые корявые сосны были всего в нескольких футах под нами. Придравшись к сброшенной с вертолета дымовой шашке, которая красным шлейфом указывала направление ветра, Гейтс ворчал, что визит вызвал слишком много суеты. Потом он даже назвал это «потёмкинской деревней», но я предпочитал видеть в этом хорошо налаженную связь с общественностью. Я попросил его понять, что это было лучшее, что пакистанцы и афганцы могли показать нам, и судить их по этим намерениям. Все военные инспекции похожи одна на другую, много показухи и никаких сюрпризов.

Пакистанские офицеры, отвечавшие за организацию визита Гейтса, уже приобрели соответствующий опыт во время поездки Кейси по региону и знали, что это всегда означает увеличение информационного потока из Вашингтона. Они знали, как угодить американским гостям яркой поездкой в Северо-Западный пограничный округ, слабо освоенный район проживания пакистанских племен, где располагались лагеря подготовки моджахедов. Эти лагеря могли принять одновременно до сотни бойцов в течение одной-двух недель. Сделав пару выпусков, они обычно перемещались на новое место. В этом суровом Северо-Западном регионе были неограниченные возможности для подбора мест тренировки. Советские и афганские разведслужбы, похоже, никак не могли наладить слежение за нашими передвижениями. За все время моего пребывания ни один из лагерей не подвергся ударам с воздуха или с помощью наземных боевых групп.