Для гостей была устроена выставка стрелкового оружия: автоматы, легкие и средние пулеметы, гранатометы РПГ-7 — безусловно, самое любимое оружие моджахедов, — а также 75- и 82-миллиметровые безоткатные орудия. Было и оружие группового применения: 12,7- и 14,5-миллиметровые пулеметы, 82-миллиметровые минометы, 107- и 122-миллиметровые ракеты. Все было подготовлено для стрельбы, и пакистанцы и их афганские курсанты устроили весьма эффектное шоу. Они стреляли из всего, что было в их арсенале, по целям, намалеванным известью на скалах на расстоянии 200, 300 и 1000 ярдов. И это действительно впечатляло.

Один голубоглазый афганский паренек, которому на вид было не более 15 лет, по команде вскинул гранатомет РПГ-7 на плечо, быстро вставил в ствол заряд и снял предохранитель с конический боеголовки. В оптический прицел он поймал силуэт советского танка на расстоянии 200 ярдов и выстрелил. На все это ему потребовалось на более двух сеювд Когда заряд поразил цель, взметнув фонтан каменных осколков, из сотни глоток вырвался крик одобрения. Мы видели, как стрелковым оружием разрушалась одна побеленная скала за другой, и это побудило Гейтса задаться вопросом, не были ли это подставные пакистанцы. Я так не думал. Здесь никогда не было необходимости в одном — в фальсификации умения афганцев стрелять.

Посмотрев демонстрацию легкого стрелкового оружия, мы прошли несколько сотен ярдов к другой площадке, где были установлены минометы, ракеты и безоткатные орудия. Мишенями для стрельбы на этот раз служили нарисованные мелом в глубине узкой долины большие круги на расстоянии 1000 и 2000 ярдов. Пока мы шли к этой площадке, прямо из-под ног у нас из окопов или из кустов выскакивали хорошо замаскированные моджахеды и с дикими криками направляли на нас с Гейтсом свои автоматы Калашникова. Все смотрелось великолепно, особенно когда выпрыгнул первый моджахед.

Демонстрация оружия коллективного применения была такой же великолепной — почти все снаряды попали точно в цель. Гейтс снова вслух задался вопросом: что из показанного нам было настоящим? Я ответил, что, на мой взгляд, это не имеет значения. Оружие было настоящим, люди были настоящими, и если они в конце концов пойдут с этим оружием на Советы, это уже будет отвечать нашим целям. Главное, чтобы война продолжала идти в нашу пользу.

Позже, вечером того же дня, после визита в Хайберское управление я договорился о встрече Роберта Гейтса на конспиративной квартире с одним из родственников полевого командира Ахмад Шаха Масуда. Посланец Масуда, как и следовало ожидать, обратился к заместителю директора ЦРУ с жалобой на то, что Пакистан отдавал львиную долю американской помощи заклятому врагу Масуда — Хекматияру, в частности тот получил первую партию «Стингеров». Не может ли Гейтс повлиять на Пакистан так, чтобы Масуд тоже получил свои «Стингеры»? Гейтс ответил, что сможет, и пообещал поговорить с пакистанцами о более равномерном распределении вооружения.

Желая продемонстрировать признательность, человек Масуда вытащил из своих шаровар советский 9-миллиметровый пистолет Макарова и протянул его Гейтсу. Не согласится ли заместитель директора ЦРУ принять этот небольшой подарок — знак признательности Ахмад Шаха Масуда?

Родственник Масуда стал объяснять, как Ахмад Шах Масуд сам вытащил этот пистолет из окоченевших пальцев мертвого советского полковника после большого боя в Панджшерском ущелье, а личная охрана Гейтса, как в мексиканском боевике, нервно застыла в нескольких шагах, сжимая рукоятки своих пистолетов и ожидая, что будет дальше. Все окончилось благополучно, но в последующие три года мне пришлось каждый раз предупреждать охрану высокопоставленных американских гостей, что в какой-то момент конфиденциальной беседы с полевым командиром на сцене может появиться пистолет Макарова.

Боб Гейтс уехал из Исламабада с хорошим представлением о том, как шла война в этот критический момент. Во время встречи с президентом Зией Гейтсу сказали, что нужно еще подбавить жару, но следить, чтобы котел не закипел. Президент Зия прямо попросил предоставить ему разведывательную информацию относительно планов проведения Индией крупных военных маневров на границе с Пакистаном — операции «Брастэкс». Пакистан уже несколько недель испытывал сильную тревогу по поводу этих маневров, которые планировались новым воинственно настроенным начальником штаба сухопутных сил Индии Кришнасвами Сандаржи. Гейтс ответил стандартной для таких случаев фразой: «Друзья не обсуждают своих друзей с другими друзьями». Но к этой фразе он сделал одно важное добавление, заметив, что друзья не позволяют друзьям попадать в неприятные ситуации. Эта туманная и ни к чему не обязывавшая фраза, похоже, удовлетворила пакистанцев в данный момент. Они, видимо, посчитали, что как бы ни развивались учения «Брастэкс», США будут за ними наблюдать и вмешаются, прежде чем они выйдут из-под контроля.

ПГУ, Ясенево. Октябрь 1986 года

Леонида Шебаршина информировали, что все технические средства противодействия «Стингерам» были задействованы. Экипажи советских и афганских самолетов держались выше потолка американских ракет и принимали специальные защитные меры при подходе к аэродромам и на взлете с них, особенно в восточной части страны.

Представитель КГБ в Афганистане также узнал, что за последние несколько дней ГРУ удалось добыть две ракеты «Стингер» через свою агентуру, внедренную в афганские повстанческие формирования. Ему не были известны подробности другого случая получения документации по этой ракете из источника в НАТО, хотя он знал, что после потери трех вертолетов Ми-24Д в Джелалабаде Министерство обороны отдало распоряжение о применении мер противодействия. Получение еще двух образцов ракеты и внедрение еще более действенных тактических и технических мер противодействия может снизить эффект от появления американских ракет.

Много шума из ничего, подумал Шебаршин. Военные могут выполнить свою миссию, но главный вызов в Афганистане остается.

Кремль, Москва. 13 ноября 1986 года

Участники специального заседания Политбюро, созванного для обсуждения вопроса об Афганистане, были охвачены каким-то ощущением неизбежности наступления перемен. Уже около года было известно, что Горбачёв намерен уйти из Афганистана — об этом он прямо заявил в феврале на съезде партии, — но было также известно, что он дал армии год, чтобы одержать там победу или хотя бы создать ее видимость и уйти. Сегодняшнее заседание воспринималось как сигнал окончания периода колебаний. Все это было зафиксировано в строго секретном протоколе, который Анатолий Черняев вел для своего шефа.

— Все товарищи ознакомились с запиской товарищей Чебрикова, Шеварднадзе, Соколова и Добрынина? — открыл заседание Горбачёв ссылкой на документ, который получил каждый из членов Политбюро. — Тогда давайте обменяемся мнениями. У меня такое чувство, что нам не следует тратить время понапрасну. Мы воюем в Афганистане уже шесть лет. Если мы не изменим своего подхода, нам придется воевать еще 20–30 лет. Нашим военным надо сказать, что они не извлекают уроков из этой войны. Мы что, будем там бесконечно воевать и убеждаться, что наши войска не в состоянии справиться со своей задачей? Нам надо как можно скорее закончить этот процесс.