Ученые изобрели два новых, гораздо менее инвазивных, чем ЭСТ, способа стимуляции мозга: транскраниальную магнитную стимуляцию (ТМС) и транскраниальную стимуляцию постоянным током. В первом случае используются магнитные поля, во втором – слабый электрический ток. Оба метода позволяют повышать или снижать церебральную активность. При этом они не вызывают судорог, неинвазивны и не требуют анестезии. Их можно применять для точечного воздействия на конкретные участки мозга, которые считаются источниками симптомов психоза, депрессии и тревожности.

Пациентам с тяжелыми и трудноизлечимыми психическими заболеваниями, которым не помогают препараты и вышеупомянутые методы стимуляции, новую надежду дает глубокая стимуляция мозга (ГСМ) – инвазивная процедура, требующая имплантации в определенную нервную структуру электрода, для чего привлекаются нейрохирурги. ГСМ успешно используется в крайних случаях для лечения тяжелых форм обсессивно-компульсивного расстройства и депрессии, а также неврологических заболеваний, таких как торсионная дистония и болезнь Паркинсона.

Наиболее обнадеживающие психотерапевтические исследования проводятся в области когнитивной нейробиологии, изучающей «программное обеспечение» мозга. Работа в этой сфере проливает свет на нейронные основы психических функций: и тех, что можно изменить с помощью лечения разговорами, и тех, что не поддаются данному методу. Мы начинаем понимать конкретные нейропсихологические процессы, задействованные в ходе психотерапии, и можем использовать эти сведения для тонкой настройки соответствующих техник, чтобы применять их только в тех условиях, в которых они с большой долей вероятности окажутся полезными.

Некоторые исследователи повышают эффективность лечения разговорами, объединяя его с определенными препаратами. Антидепрессанты, нейролептики и анксиолитики часто применяются для облегчения симптомов, препятствующих благотворному влиянию разговоров: трудно осмысленно взаимодействовать, когда у вас возникают психотические мысли или голоса в голове, когда вы находитесь в тяжелой депрессии или парализованы тревогой. Лекарства, улучшающие обучаемость и нейропластичность, могут повысить эффективность психотерапии и сократить количество сеансов, необходимых для серьезных изменений.

Один из примеров такого синергетического эффекта – сочетание когнитивно-поведенческой терапии с препаратом «D-циклосерин», который первоначально был одобрен для лечения туберкулеза. Ученые обнаружили, что это лекарство способствует повышению обучаемости, поскольку воздействует на рецепторы глутамата в головном мозге. По всей видимости, «D-циклосерин» повышает эффективность когнитивно-поведенческой терапии. Сочетание медикаментов и психотерапии также успешно применяется для лечения пациентов с обсессивно-компульсивным расстройством, тревожными расстройствами и ПТСР.

А вот еще один недавний пример из практики моего коллеги Скотта Смолла – невролога из Колумбийского университета. Скотт выяснил, что концентрированный экстракт флаванолов из какао-бобов значительно улучшает состояние людей с возрастными нарушениями памяти благодаря стимуляции нейронной активности в гиппокампе. Такие нутрицевтические соединения могут обеспечить новый подход к когнитивной реабилитации.

Кроме того, появляются приложения для мобильных устройств, которые помогают пациентам соблюдать режим лечения, обеспечивают вспомогательную терапевтическую поддержку и позволяют поддерживать виртуальную связь со специалистом в области психического здоровья. Например, Дэвид Кимхи, директор лаборатории экспериментальной психопатологии Колумбийского университета, разработал мобильное приложение для больных шизофренией. Если слуховые галлюцинации усиливаются, они могут запустить когнитивно-поведенческий сценарий на телефоне, который помогает справиться с симптомами.

Экран 1: Вы сейчас слышите голоса? [Да / Нет]

Экран 2: Насколько они громкие? [1–100]

Экран 3: Что вы хотите сделать?

Выполнить упражнение для расслабления

Заняться чем-то приятным

Изучить причины

Ничего

Экран 4.1: Упражнение для расслабления [Выполнить дыхательное упражнение продолжительностью 45 секунд]

Ричард Слоан, отвечающий за поведенческую медицину на психиатрическом отделении Колумбийского университета, отслеживает биосигналы пациентов (частоту сердечных сокращений, кровяное давление, дыхание, температуру, мышечное напряжение). Он надевает на них жилеты или браслеты с датчиками, которые передают данные в реальном времени, – это позволяет увидеть на экране эмоциональное состояние человека.

Психиатрия прошла долгий путь с тех пор, когда душевнобольных заковывали в цепи и держали в холодных камерах или выставляли напоказ как диковинных существ. В ее истории было много тяжелых испытаний и позорных страниц, но теперь представители моей профессии занимаются научно обоснованным и эффективным лечением ментальных расстройств. Благодаря этому поправляется все больше людей, а выздоровление пациента – самый приятный момент в работе психиатра. Ведь зачастую удается не просто уменьшить проявления симптомов, а полностью изменить жизнь человека.

Несколько лет назад у меня была пациентка, страдающая расстройством, похожим на случай Эбигейл Аберкромби. У девушки часто случались панические атаки, из-за чего она двадцать лет была привязана к дому. Поначалу мне приходилось навещать пациентку, потому что она напрочь отказывалась покидать свою квартиру на Манхэттене. Когда же девушка наконец решилась прийти в мой кабинет, она оставила велосипед у самого входа и села рядом с открытой дверью, чтобы в любой момент сбежать. Теперь же она с мужем занимается пешим туризмом, общается с друзьями и водит детей в школу. «У меня такое ощущение, будто мой мир увеличился в сто раз», – говорит девушка.

Лечил я и пятидесятилетнего мужчину, который почти всю жизнь пребывал в депрессии и дважды пытался покончить с собой. Он несколько раз бросал работу, а его романтические отношения быстро рушились. После двух месяцев терапии и лечения антидепрессантами он почувствовал, что мрачная пелена начинает спадать, и спросил: «Это что, вот так люди живут? Вот так себя чувствуют?»

Мой друг Эндрю Соломон годами страдал суицидальной депрессией, пока не получил эффективное лечение. Он рассказал о своей болезни в книге «Полуденный бес. Анатомия депрессии», благодаря которой стал финалистом Пулитцеровской премии и лауреатом Национальной книжной премии. Сегодня Эндрю счастлив в браке, у него очень успешно сложилась карьера писателя и оратора. «Если бы не современная психиатрия, меня бы уже не было в живых», – считает он.

Еще недавно люди с биполярным расстройством имели все основания полагать, что их заболевание приведет к разорению, публичному унижению и расставанию с любимыми. Одна моя дорогая подруга, Кей Джеймисон, столкнулась с сокрушительными проявлениями мании и депрессии, когда была аспиранткой и младшим преподавателем психологии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Тогда ее перспективы казались мрачными. Сегодня она штатный профессор психиатрии в Университете Джонса Хопкинса. Журнал Time включил ее в список лучших врачей США и присвоил звание «Герой медицины». А еще Кей написала пять книг. Ее литературные труды были высоко оценены критиками и принесли ей звание почетного профессора английского языка Сент-Эндрюсского университета. Кей говорит, что психиатрия вернула ее к жизни.

А как насчет наиболее устрашающего из самых распространенных ментальных расстройств – шизофрении? В наши дни пациент с шизофренией, самой тяжелой формой психоза, может выздороветь, жить самостоятельно и продолжить учебу или работу, но только если полностью доверится врачам и продолжит лечение после выписки. Подходящий пример – история моей подруги Элин Сакс.

Элин выросла в семье среднего класса в Майами, где наслаждалась любовью своих родителей и беззаботным детством. Тем не менее уже тогда