всех намеченных мероприятий предусматривалось проведение в 1982 году крупной реформы оптовых цен в промышленности с целью устранения всех прежних перекосов в рентабельности целого ряда отраслей и товарной продукции, сознательно установленных еще в предвоенную сталинскую эпоху. Но об этой так и не проведенной реформе, о которой довольно подробно поведал бывший премьер-министр страны В. С. Павлов, мы отдельно поговорим чуть ниже[564].

Надо сказать, что эти два очень объемистых Постановления, вобравшие в себя многие предложения советских экономистов, исповедовавших разные взгляды и подходы к проблемам улучшения планирования и материального стимулирования производства, научно-технического прогресса и повышения качества продукции, по-разному оцениваются в современной экономической литературе. Например, тот же профессор Г. И. Ханин полагает, что «эти весьма противоречивые предложения не были выстроены хоть в какую-то систему, и совсем не ясно было, насколько они совместимы друг с другом и тем более реалистичны»[565]. По его мнению, все мероприятия этой «реформы» могут быть подразделены «на полезные, утопичные, но безвредные и вредные». Так, к «полезным» он отнес «увеличение числа натуральных показателей, что, с одной стороны, обеспечивало гораздо «лучшую сбалансированность развития народного хозяйства и обоснованность планов», а с другой стороны, «явилось осязаемым следствием применения ЭВМ в планировании». К утопичным, но безвредным он отнес «стремление сделать пятилетний план действительно основой планирования», поскольку подобные намерения, провозглашавшиеся многократно после 1955 года, так ни разу не осуществились из-за очевидной «невозможности предусмотреть в пятилетием плане условия развития всей экономики на столь продолжительный период в достаточно детализированном виде». К таким же утопичным, но вредным он отнес попытку оценивать работу предприятий по выполнению договорных обязательств и введение показателя нормативно-чистой продукции. По его мнению, в условиях так называемой «командной экономики» между поставщиком и потребителем заведомо были установлены неравноправные отношения, которые неминуемо закреплялись и в договорах. Показатель нормативно-чистой продукции, имея преимущество перед показателем валовой продукций как свободный от материальных затрат, «носил искусственный характер и был, по сути, вырван из всей совокупности хозяйственных отношений». Для такого показателя «требовалось разработать миллионы нормативов и было практически невозможно проконтролировать ни саму их разработку, ни выполнение плана по этому показателю».

Профессор В. Г. Сироткин довольно критически оценивал эти Постановления и характеризовал их как «капитуляцию» Кремля «перед региональными баронами», утверждая, что в результате до 40 % всей прибыли оставалось в распоряжении предприятий, «причем 16–17 % этой “халявы” шло в так называемые фонды экономического стимулирования предприятий, то есть в карман директората»[566]. А ряд других авторов, в частности М. С. Горбачев и сусловский зять Л. Н. Сумароков, высказали предположение, что первое Постановление за № 695, которое рассматривалось как один из первых шагов на пути дальнейшего реформирования советской экономики, находилось в русле предложения самого А. Н. Косыгина «о ликвидации отраслевых отделов ЦК» и передаче их функции в соответствующие отделы Совета Министров СССР, что неизбежно привело бы к переделу власти в пользу правительственных структур[567].

Безоговорочным сторонником этой реформы был профессор Д. В. Валовой, который всю свою сознательную жизнь боролся против показателя валовой продукции. Поэтому он очень печалился относительно того, что эта реформа не оказала «положительного влияния на хозяйственную жизнь страны». Он был убежден в том, что после отстранения А. Н. Косыгина «Постановление 1979 года оказалось беспризорным», а для Экономического отдела ЦК стало «чужеродным телом», поскольку оно готовилось в правительстве в противовес тому, что делалось под эгидой этого отдела ЦК», где «без вала не представляли себе управление экономикой страны». Когда же после отставки А. Н. Косыгина руководящая роль экономикой перешла в руки Экономического отдела ЦК, то каких-либо существенных мер по переходу на новые условия хозяйствования, предусмотренных реформой 1979 года, уже не принималось[568]. Более того, как считают ряд экономистов, зримым отказом от проведения этой реформы стала отставка двух заместителей председателя Совета Министров СССР — В. А. Кириллина и В. Н. Новикова, первого — в январе, а второго — в декабре 1980 года.

Вместе с тем надо заметить, что Д. В. Валовой, как и частично поддержавший его Г. И. Ханин, не совсем корректны в своих построениях. Во-первых, в тот период никакого Экономического отдела ЦК еще не существовало, он будет создан только при Ю. В. Андропове в конце ноября 1982 года, и его первым руководителем будет назначен Н. И. Рыжков, который до этого назначения ни одного дня не работал в каких-либо партийных органах[569]. Возможно, они имели в виду Отдел плановых и финансовых органов ЦК, главой которого был Б. И. Гостев. Но дело в том, что самого Б. И. Гостева уж никак нельзя причислить к лагерю отпетых ретроградов, хотя в целом многие его сотрудники всегда жестко стояли на защите основ плановой экономики и финансовой системы, созданной в сталинский период. Во-вторых, отставка В. А. Кириллина, а чуть позже и В. Н. Новикова была вызвана не столько отказом от проведения этой реформы, сколько отходом А. Н. Косыгина от реальных дел и их нежеланием работать под началом Н. А. Тихонова, который сначала де-факто, а затем, с октября 1980 года, и де-юре стал новым председателем Совета Министров СССР.

Кроме того, ряд экономистов и историков связали отставку В. А. Кириллина даже не столько с подготовкой упомянутой реформы, сколько с его докладом о плачевном состоянии советской экономики, которой угрожает неизбежный кризис. Например, профессор Р. Г. Пихоя утверждал, что в данном «докладе содержалась реалистическая картина экономического положения страны, указывалось, что неизбежно будут нарастать финансово-экономические проблемы, что промышленность нуждается в радикальном структурном реформировании и что страна начинает безнадежно отставать в использовании передовых технологий»[570]. А академик С. С. Шаталин, утверждавший, что лично принимал участие в написании этого доклада, в своих мемуарах уверял, что в реальности было подготовлено два доклада «в одном направлении»: «первый был атомной бомбой, а второй — водородной», — которые произвели неизгладимое впечатление даже на «госплановских снобов»[571]. При этом «второй доклад был всего в трех совершенно секретных экземплярах: один — у председателя Госплана СССР Н. К. Байбакова, второй — у президента АН СССР А. П. Александрова и третий — у В. А. Кудряцева». Однако этот доклад «был отвергнут советским руководством», а сам В. А. Кириллин, вернувшись из Болгарии, сразу ушел со всех своих постов в правительстве. С. С. Шаталин уверял, что он сам «написал просьбу об отставке с поста вице-премьера», чего до этого никогда не было, поскольку «были отвергнуты все предложения его комиссии». Другие утверждали, что он ушел в отставку вынужденно, потеряв поддержку в лице А. Н. Косыгина. Тогда же, как утверждает А. В. Островский, в отставку ушел и первый заместитель председателя Госплана В. Д. Лебедев, который, по словам Н. И. Рыжкова, «написал подробную и честную записку, где проанализировал состояние экономики, и отослал ее в ЦК». Однако на «заседании Политбюро ЦК эту записку чихвостили и обвиняли автора в грязной клевете»[572]. Но дело в