Надо подготовить технику и людей. Завтра к семи утра все механизмы должны быть на участках Гавхона, Куянкочди и Туякбоши.

Совещание окончилось.

После гибели Надыра нервы Махидиль стали сдавать. Чуть что на глазах появлялись слезы. Ей стало казаться, что беда прямо-таки преследует стройку.

Вот и сейчас она решила не ждать, когда восстановят телефонную связь, а идти пешком на свой участок. Но ее остановил Данияров.

— Вы никуда не пойдете, — сказал он. — Взгляните, что творится! Машины бессильны, а вы хотите пробраться.

— А вдруг ветер не утихнет ни завтра, ни послезавтра? — парировала Махидиль. — Лучше рискнуть...

Печальное зрелище являла стройка в часы непогоды. Люди горестно наблюдали за остервеневшим ураганом. Казалось, стада необузданных черных сил ярились вокруг. То соберут пески в кучу, то мигом расшвыряют их, то начинают свистеть в трубы, то заставляют все на свете плясать, то рвут провода...

Многие участки остались без освещения. С нескольких домов ветер сорвал крыши.

Видящий зло сам ожесточается. Люди готовы были любой ценой обуздать природу. На все участки пришла весть о завтрашнем наступлении на стихию. Распределили обязанности. Те, кто не умел управлять техникой, взялись за обслуживание механизаторов. Были созданы медпункты для оказания первой помощи.

Наутро секретарь обкома прибыл на военном бронетранспортере-вездеходе и вместе с руководителем треста проверил готовность техники и людей.

...Колонны машин выстроились для выступления. Команду «вперед» дал секретарь обкома. Три ракеты взвились вверх. Первая колонна бульдозеров журавлиным строем двинулась на пески.

Головные машины толкали первый слой, а два бульдозера подхватывали песок с краев. Остальные оттаскивали за трассу второй и третий пласты.

Барханы рушились, перемалывались траками, колесами, обмотанными цепями. Однако ураган не хотел сдаваться. Он затмил небо.

От людей требовались не только стойкость и мужество, но и осторожность. А главное — не теряться. В таком аду легко обезуметь, но ты отдышись и оглянись, скоро придет тебе замена. А пока держись. Не верь, что удары ветра подобны ударам судьбы. Твоя судьба в твоих руках. К тому же у тебя надежная союзница — твоя машина. Ничего, что она раскалилась и одежда на тебе взмокла. Помни, что главное — не отдать стихии отвоеванного...

На свой участок Махидиль пробилась на самосвале.

Ветер совсем повалил башенный кран, и работы приостановились. К счастью, никто не пострадал. Люди пытались поднять кран, обхватив его стальными тросами и таща тракторами. Моторы ревели, раздавались голоса: «Давай-давай», «Тащи», «Поднимай», «Взялись». Рабочие стояли спиной к ветру, широко расставив ноги, чтобы не упасть. Между тем так ли уж важно было тратить сейчас столько сил на этот кран? Об этом и спросила Махидиль, как только приехала.

Она собрала людей и разъяснила: пока участки Гавхона, Куянкочди, Туякбоши остаются под угрозой, надо думать только об их спасении.

— Вы сами видите, наступили тяжелые дни. Я не пугаю вас, — говорила она. — Но хочу, чтобы вы знали, что нам предстоит.

Ее поняли, и каждый готов был дать слово, что не пожалеет сил.

...Колонна Махидиль, проделав трудный путь, добралась до Туякбоши.

После короткого привала Махидиль повела машины на пески.

Не видно ни земли, ни неба. Машины ревели. Ветер порывами кидался на них, подобно штормовым волнам, пожирающим суденышко в открытом море. Сплошной плотный занавес песка застилал глаза. Можно не видеть друга, но знать, что он здесь, рядом. И этого достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким.

II

Несколько дней люди боролись с песчаной бурей.

Неожиданно сверкнула молния и ударил гром.

Эти звуки были как бы победным салютом, извещающим о конце схватки человека со стихией. Покров туч, черной чадрой окутавший небо, сломался, и над головой засияла голубизна. Загорелась встречавшая рассвет Венера. Посветлел горизонт. Пурпурные края туч тоже посветлели и стали как кусочки льда. Потом они пожелтели, опоясали небо цветной каймой. И будто бесчисленные огненные скалы оторвались от неба, стрелой вонзились в землю и воспламенились. Пламя так быстро стелилось по земле, что, казалось, пришел конец света. Строители уже наблюдали подобную фантастическую картину. В пустыне такое случается в ясные дни, когда солнце восходит или заходит. Поэтому в Кызылкумах песок в такие моменты кажется красным. В древние времена считали, что так проявляется гнев аллаха, и всякими жертвами и молитвами старались задобрить его. На земле, мол, появилось много греха, и аллах разгневался, посылает на голову своих детей воду или огонь. На обитаемую землю — воду, на проклятую землю пустыни — огонь.

Так думали в древние времена... На самом деле чудо природы — солнце отражается в вихрях песка как пламя, потому что песок богат крупицами различных металлов, от железа до золота.

Между тем день вступал в свои права, тучи гасли и уносились за горизонт. Приход светлого дня казался признанием победы строителей.

Отступил ураган, но оставил после себя заносы. Еще неделя прошла в расчистке участков от песчаных сугробов. Барханы были отброшены на несколько километров от трассы. Только теперь люди могли вздохнуть спокойно. Только теперь они почувствовали смертельную усталость. Иные водители засыпали прямо в кабинах машин. Другие засыпали на песке или дотягивали до дому и валились на кровать не раздеваясь.

Еще не успели стихнуть моторы и закончиться борьба со стихией и последствиями ее неистовства, а Махидиль опять на своем участке. Она ездила из бригады в бригаду. Даже ночью появлялась на трассе. Сама удивлялась, откуда брались силы.

Ей не надоедало за день раз десять взбираться на станцию. Раньше страшновато было ходить по лесам. Под ногами скрипели и гнулись доски. Того и гляди сорвешься. Теперь привыкла.

Однажды она увидела молоденькую девушку — каменщицу в робе из желтоватого брезента и в красной косынке. Девушка показалась ей знакомой. Да, так и есть, ведь это ее секретарша! Лицо здоровое, румяное, никакого жеманства. Девушка почувствовала, что на нее смотрят, и обернулась. Она увидела Махидиль, улыбнулась и помахала ей. Махидиль помахала в ответ и, не устояв, покачнулась. Хорошо, кто-то подхватил ее, а то не избежать бы беды. Вот они, бессонные ночи, товарищ начальник.

— Вы бы поспали немного, — посоветовали ей.

Она вошла в свою комнату и устало опустилась на койку. Раздеться не было сил, голова упала на подушку.