— Мы и сами знали, что пригоден, — ответила Махидиль, но глаза ее радостно засияли.

Четыре карнайщика забрались на высокую крышу насосной станции и звуками своих труб огласили всю округу. Два зурнаиста вторили им. Загремели бубны, забили литавры. Возник живой круг, и кто-то уже пустился в пляс. Смех, хлопки, охи-ахи — все слилось воедино.

Махидиль хотелось побыть одной, она пошла побродить вокруг станции. Далеко не уходила, ждала Латифа. Взобравшись на огромную трубу, пели девушки. Они помахали Махидиль.

Вторая очередь восьмисотметровых труб прошла монтаж. Значит, станция готова. Она ждала воду. Скорей бы и Куиккурганская станция заработала. Осталось немного.

На одной из труб Махидиль прочла: «Первая самостоятельная работа нашей Махмуды!»... Бедная подружка! Может, наладится у нее жизнь. Хорошо, если Хашим искренне раскаивается... Невольно подумалось о Латифе.

По бетонной лестнице она вышла к плотине, в которую были вмонтированы две огромные сварные трубы. Махидиль почудилось, что она стоит на спине гигантского двухголового дракона — вода с силой вырывалась изо рта чудовища и, ударяясь могучими волнами о берега, неслась вперед, как стадо необузданных джейранов. Скоро вздохнет и напьется пустыня. Скоро оживет степь, зацветут сады.

Махидиль стояла как зачарованная и не видела отца. А Гулям-ака был поблизости, в десяти шагах, и не отрывал от дочери любящего взгляда.

ОБ АВТОРЕ И ЕГО ТВОРЧЕСТВЕ

Джонрид Абдуллаханов вошел в узбекскую литературу в середине пятидесятых годов. Вошел сборниками стихов и рассказов на темы современности, жизни своих сверстников — послевоенного студенчества, строителей каналов, дорог, газопровода Бухара — Урал, покорителей целины и пустынь. Для узбекской литературы это был период острых дискуссий о судьбах романа и повести, об освоении многообразных сторон и граней быстро меняющейся действительности, о внимании к нравственному миру нашего современника. Это было время появления таких произведений узбекской беллетристики, как например «Птичка-невеличка» Абдуллы Каххара, «Хилола» и «Капитаны голубого огня» Ибрагима Рахима, «Мукаддас» Адыла Якубова, «Сильнее бури» Шарафа Рашидова, «Три корня» Пулата Кадырова, «Рождение» Аскада Мухтара, — произведений, которые знаменовали не только наступление нового этапа в художественных исканиях мастеров узбекской прозы, но и свидетельствовали об интенсивности взаимосвязей советских национальных литератур, об усилении в них пафоса интернационализма и гуманизма.

Становление Джонрида Абдуллаханова как писателя проходило в период, когда рядом работали бескомпромиссно требовательные к своему творчеству Айбек, Гафур Гулям, Камиль Яшен, Абдулла Каххар, Хамид Гулям, Шараф Рашидов.

Молодому литератору надо было много и упорно трудиться, накопить собственный жизненный опыт, чтобы завоевать для своих произведений право находиться в авангардной шеренге лучших книг узбекских писателей. Нельзя, пожалуй, не впадая в преувеличение, сказать, что Джонрид Абдуллаханов явился первооткрывателем новых тем и новых образов в современной узбекской литературе. Но будет несправедливым лишить ореола новаторства героев и героинь лучших его повестей и романов, таких, например, как «Дорога», «Повесть об упрямой девушке» («Гульчехра»), «Ураган», в судьбах которых запечатлены и обобщены черты человека — преобразователя природы и созидателя, участника грандиозных строек коммунизма, где трудятся интернациональные коллективы рабочих, где сталкиваются остроактуальные проблемы научно-технического прогресса, где бьется творческая инженерная мысль, где каждый член коллектива в положенный час и миг должен быть готов к подвигу во имя общего блага.

Запомнятся читателю и очаровательная упрямица Гульчехра, и деловитая Махидиль, которая проявила на строительстве незаурядные организаторские способности, и озорная Зубайда, и степенная тетушка Мастура. Женским образам Джонрида Абдуллаханова в особенности свойственны самостоятельность, чистота и цельность чувства. Но отдавая дань прекрасной традиции советской литературы, возвеличившей женщину-мать, женщину-труженицу, внося свой весомый вклад в создание образа освобожденной революцией женщины Востока, писатель не обделяет вниманием и мужские характеры. К числу его несомненных удач могут быть отнесены образы Латифа Даниярова из романа «Ураган», Пардавая и Кудрата Якубова из романа «Дорога». Писатель откровенно любуется людьми сильной воли, инициативными, смелыми новаторами производства, неизменно предпочитающими общественные интересы личным. Не отделывается скороговоркой он и от персонажей ему несимпатичных, дает четкую оценку причин и следствий их карьеризма, себялюбия, вступающих в непримиримый конфликт с тем новым, здоровым и красивым, что торжествует в сердце отдельного человека и в судьбе целого коллектива. В этом отношении, думается, удался автору и отрицательный образ инженера Хашима Балтаева, стремившегося добиваться житейских благ неблаговидными средствами. Коллектив, в котором трудятся такие люди, как Махидиль, Данияров, Гулям-ака, Зубайда, Гульхайри, Хамро Рахимов, не может терпеть в своей среде морально нечистоплотного дельца.

Джонрид Абдуллаханов остро чувствует ритм современной жизни, пульсацию ее надежд и тенденций. По характеру своего дарования он романтик, склонный к поэтизации труда, к фиксации его романтически возвышенных мгновений. Деловитость, быстрота реакции, умение схватить суть производственного конфликта, увидеть самую сердцевину человеческого характера уживаются в нем с поэтичностью натуры, с созерцательностью, умением на какой-то срок отвлечься от грохота строительной техники, рева бульдозеров и тяжелых грузовиков, от решения неотложных нравственно-этических и технических проблем, чтобы полюбоваться картиной весеннего пробуждения природы, запечатлеть неповторимую красоту и своеобразие рисунка песчаных барханов, в знойный полдень помечтать о садах и тенистых аллеях, которые возникнут по берегам строящегося канала. И эти перепады ритма повествования, общие и для других произведений Д. Абдуллаханова, воспринимаются читателем не столько как дань поэтической созерцательности, склонности к возвышенным описаниям чувств и переживаний своих персонажей, но и как продиктованный жизненной необходимостью прием создания сложных характеров, всей напряженной атмосферы, в которой живут строители. В интервью, опубликованном в двенадцатом номере журнала «Звезда Востока» за 1974 год, Джонрид Абдуллаханов заметил: «Необходимо опоэтизировать труд, поднять его на высокий пьедестал. И чтобы передать этот высокий пафос героических будней нашего рабочего класса, мало одной только черной или белой краски — нужны и алые, и пурпурные, и золотистые тона...» Автор любит пользоваться такими яркими, порой контрастными сочетаниями цветов, столь органичными и для природы Узбекистана, и для колорита его прикладного искусства, живописуя и будни, и праздники своих героев. Но подобные лирические или исторические отступления кратковременны. Писатель как бы отдает себе отчет в том, что изображение полноты духовного мира современника немыслимо без пристального внимания к его интеллектуальному кругозору, к его нравственно-этическому облику. И он не скупится на то, чтобы еще и еще раз подчеркнуть многогранность интересов своих персонажей, обрисовать незаурядность их натур, щедро проявляющихся и в труде, и в интимных переживаниях. Его герои самоотверженно работают, осваивая новые профессии, любят, ревнуют, воспитывают детей, берегут чистоту домашнего очага, много читают, спорят. Они общественно активны, проявляют нетерпимость к лицемерию, ханжеству, очковтирательству и