Молодой помощник, сидящий перед лавкой Джуса, очевидно заметил нас заранее, потому и встретил довольно кислой физиономией. И это было плохо. Никогда не будет хороший торговец выказывать покупателю свое мнение о его поведении или платежеспособности. И Чануа, насколько я знаю, свято придерживается этого правила.

Мы проходим внутрь и для виду начинаем разглядывать и щупать товары, а он следит за нами все тем же презрительным взглядом, и не думая скрывать свое отношение.

Что же делать? Уйти отсюда я не могу, денег осталось очень мало, да и к тому же у меня большие надежды на информацию, которую торговцу велел собрать для нас Джус. Тахар, уже уставший, как всякий нормальный мужчина, от разглядывания тряпок, все чаще недоуменно оглядывается на меня, а я все тяну время, не решаясь уйти с пустыми руками.

Хотя уходить, судя по всему, придется.

И тут, на мое счастье, в лавку вернулся сам торговец. Он, видимо, где-то завтракал, потому что пахнет чайханой и довольно улыбается.

— Иди, посиди возле лавки, — повелительно бросил он помощнику и переключил свое внимание на Тахара: — Чего господин желает купить для своей женщины? Вот шелка, читэру, бусы…

Помощник едко хмыкнул, проходя мимо, и бросил очень выразительный взгляд в нашу сторону, но старший сделал вид, что ничего такого не заметил.

И заслужил этим мое одобрение. Похоже, с ним можно иметь дело.

— Черноволосому мальчику пойдет синяя рубашечка? — не меняя голос, спрашиваю я, благо в лавке нет других покупателей.

— Синее лучше для светленьких… — едва заметно растерялся, но сразу взял себя в руки торговец, — а черноволосому пойдет красное.

— У меня от красного голова болит, — заканчиваю я дурацкий пароль и перехожу к делу: — Отошли своего помощника по делам, он ничего не должен знать.

— Но ему можно доверять… это мой племянник, — снова растерялся торгаш.

— Ты не научил его главному: нельзя оценивать людей по одежде. Делай, как я говорю, и тогда я не расскажу о его поведении Джусу.

Торговец сереет, работать на Чануа очень выгодно. Все его лавочники через несколько лет обзаводятся собственными магазинчиками.

— Хорошо, господин. Проходите сюда. — Он откидывает ковер, занавешивающий проход во внутреннее помещение.

— Скажешь, что мы это купили, — по пути снимаю я с вбитого в стену колышка несколько ниток ярких бус.

— Как пожелаете.

Он опускает за нами ковер.

Тахар прошел в глубь комнаты и устало опустился на широкий диван, а я остался у двери, чтобы проследить за выполнением моего приказа.

Через пару минут племянник отправлен к какому-то должнику, а следить за разложенными на улице товарами поставлен соседский парень.

Вернувшийся купец сразу развил бурную деятельность. Притащил кучу одежды, несколько кошелей с золотыми квадратиками, свитки с записями и самую главную ценность — ларец с магическими вестниками.

Переодевшись, прошу сложить в сумки отобранные мною вещи и ту одежду, в которой мы сюда пришли.

— Он никому не скажет… — правильно понял мою предосторожность торгаш, но я лишь отрицательно мотнул головой.

Не скажет тот, кто ничего не знает. А его племяннику узнать про нас просто не придется.

Да и в эту лавку мы постараемся больше не приходить.

Вот только купцу я пока этого говорить не собираюсь. Лишь еще раз напоминаю про необходимость молчать и важно устраиваюсь в коляске, за которой сбегал шустрый соседский парнишка. Тахар садится рядом, торговец устраивает у нас в ногах новенькие, туго набитые сумки, и возница картинно щелкает кнутом.

Целое представление для купцов и приказчиков ближайших лавок. Разумеется, я предпочел бы закупить все нужное потихоньку, по одной-две вещи в разных лавках, но на это ушел бы целый день. А нам нужно торопиться, судя по бегло просмотренным записям купца, мое судно не сегодня завтра войдет в гавань. Только вчера его обогнал юркий парусник, бросивший поздно вечером якорь в гавани Дильшара.

В харчевню, где нас ждали нанятые купцом слуги, мы прибыли только через полчаса. Быстро продвигаться по многолюдным переулкам оказалось просто невозможно.

Некоторое время молча разглядываю разномастную компанию, потом важно сообщаю, что желаю побеседовать с каждым наедине. Для этого мне пришлось нанять отдельный кабинет и устроиться там основательно. Чтобы не отвлекаться на Тахара, страдающего от скуки и мыслей о сестре, прошу хозяина нанять коляску и отправляю его вместе с покупками домой, а сам принимаюсь за нудную, но необходимую процедуру найма слуг. Дома, в Этавире, я всячески старался спихнуть неблагодарную работу по выбору прислуги на кого-нибудь другого. Например, на Клариссу или Леона. Трудно смотреть в глаза человека, которому очень нужна работа, и говорить, что он тебе не подходит. А маги видят все скрытые от меня недостатки и в открытую объявляют о них претендентам. Но здесь помощи ждать неоткуда, поэтому, тяжко повздыхав, принимаюсь за прием соискателей. По новому статусу нам полагается иметь не меньше четырех слуг мужского пола да еще пару служанок для Лайли. Впрочем, женщин, желающих получить работу, оказалось всего трое, с них я и решил начать. Памятуя о том, что торговец пригласил сюда лишь самых надежных, довольно быстро нанимаю служанок для Лайли. Вежливо отказав той из женщин, которая показалась мне слишком бойкой и недостаточно аккуратной. А вот с парнями пришлось помучиться. Я вначале поговорил с каждым и записал на свитке, любезно предоставленном хозяином, свое мнение. А после разложил кусочки бумаги как карты и попытался выбрать лучших. Первая тройка набралась легко. Повар, старший охранник и домоправитель были именно теми людьми, каких я и представлял на этих должностях. А вот второй охранник никак не выбирался из оставшихся четырех претендентов. Немного помучившись, я решил, что будет справедливо, если я разделю ответственность за этот выбор между собой и уже принятыми. Ведь, скорее всего, они уже успели составить о конкурентах собственное мнение, пока несколько дней сидели тут в ожидании моего приезда. Купец кормил соискателей в эти дни за счет нанимателя и немного доплачивал за ожидание, вот у них и было предостаточно времени на общение.

Пригласив троих нанятых в кабинет, объявляю о своем решении.

Толстячок повар, пожав плечами, объявил, что ему все равно, лишь бы кто-то помогал чистить овощи, носить дрова и воду. И я признал это справедливым. Тем более что Саркин, немолодой спокойный мужчина, принятый мною домоправителем, согласно кивал в ответ на выступление толстячка. Зато Бижан, слегка прихрамывающий суровый жилистый воин, идеально подошедший на роль старшего охраны, на пару минут задумался и честно признался, что не может выбрать между двумя претендентами — парнем с узким лицом жителя восточных земель и молодым останцем, остроглазым и гибким. А помолчав еще минуту, удрученно сообщил, что останца по имени Алим знает давно и не раз работал с ним вместе. Однако восточник ему чрезвычайно нравится невозмутимостью и боевыми умениями.