Казак глянул на пистолет и мотнул головой:

– Нет таких.

– Распорядись пока насчёт носилок. Охрану вокруг них. Негаторов не подпускать. Мне-то ничего, адмиралу будет хуже. Нести Нахимова до госпиталя вчетвером. Шагать не в лад. – Выражения «идти в ногу» Мариэла просто не знала. – На телеге нельзя. Растрясёт. И ещё. Мне надо быть с ним рядом непрерывно. Конструкты будут неустойчивые, подновлять каждый час.

– Машенька, сердечко моё, ведь ты сама свалишься. Неужто Тифор не может?

– Конструкты не он делал. С ходу не разберётся. Пусть лучше меня поддержит.

– Ты не волнуйся, тебя понесут рядом.

– Сама дойду.

– Сама?! Какое ходить, тебя на носилках дай-то бог дотащить до госпиталя живой. Братцы, выручайте Марью Захаровну! Её вместе с Нахимовым надобно донести до госпиталя. Кто возьмётся?

– Да любой с охотою, разрешение лишь от господина штабс-капитана надобно, – загомонили артиллеристы.

– Ну всё, господа, не отвлекайте.

Мариэла в полной сосредоточенности принялась водить руками над головой Нахимова. Только теперь окружающие вдруг заметили, что орудийная канонада со стороны противника поутихла. Зато на орудийных позициях французов гулко рвались гранаты, выводя из строя вражеские пушки вместе с орудийной прислугой. Штурм продолжался, но картечницы уверенно дудукали, выбивая красно-синих пехотинцев. Некое подобие строя те сохраняли, но он рассыпался прямо на глазах.

Вдруг все наблюдавшие за сценой дружно начали осенять себя знаком креста. На то были причины. На глазах у людей молодое лицо женщины, с полчаса тому назад выглядевшее на двадцать четыре года, не более, стало стареть. Через непродолжительное время рядом с Нахимовым уже сидела, согнувшись, старуха лет сорока.

– Богородица Пресвятая, заступница небесная, спаси и защити…

– …Да она в Пал Степаныча свою жизнь вливает…

– …Только б хватило…

– …Воистину… несть большей любви… аще… за други своя…

Сквозь грохот взрывов послышался конский топот. Опытный хорунжий сразу определил: скачут двое. Так и оказалось.

Первым доскакал магистр Тифор. Вторым был гонец, бережно прижимавший к груди бутыль зелёного стекла. Он первым подал голос:

– Господин хорунжий, вот, как приказано…

Неболтай, разумеется, лично проверил качество напитка. На его физиономии отразилось некоторое неудовольствие, но вслух придираться казак не стал.

Тифор подбежал к банкету. Глаза его чуть расширились при виде пятен крови на плаще. Он машинально прокачал потоки жизни и сразу увидел в Мариэле неладное.

Маэрцы заговорили на родном языке. Неболтай, сам себе удивляясь, стал монотонно переводить:

– В меня тоже стреляли, но я себе конструкты поставила. Тут ему в голову. А что посторонние конструкты? Не посторонние, я сначала установила конструкт на головной мозг и сосуды, а сейчас на потоки разума, чтоб их сохранить. Нам такого не читали. Магистерский спецкурс, тебе, наверное, не положено. А череп как же? Уж он точно подождёт. Так что мне – тебя поддерживать? Угадал, тебе, наверное, часов четырёх и то не хватит, чтобы полностью разобраться даже в головном мозгу. Магия разума, её прибавь. Верно, и ещё кристаллы будут нужны. У тебя разве нету? Есть, но их не хватит. Всё, Тифор, не отвлекай, работаю. Впрочем, дай вина.

Неболтай протянул бутыль госпоже доктору. Та, не глядя, взяла её и единым духом опорожнила почти наполовину. Средство подействовало: на серых щеках появилось некоторое подобие румянца.

Хорунжий быстро оглянулся. У него была боевая задача: прикрытие артиллеристов, но с ней неплохо справлялись картечники. А вдали уже поднимала пыль скачущая подмога. Можно было выделить казаков на охрану.

– Цедёркин, берёшь два десятка, они будут кольцом вокруг Нахимова. Вот те мой пистоль, даю на время. Глянь сюда. Если вот здесь засветится, значит, рядом не тот человек. Гнать такого в шею подальше, невзирая на чины и звания.

– Два маловато будет, – возразил многоопытный вахмистр. – Ежели вокруг госпиталя толпа…

– Чёрт с тобой, – собеседник Неболтая плюнул через левое плечо и перекрестился, – возьмёшь три десятка. Не забудь всем объяснить. Госпожу доктора нести рядом с Нахимовым. С тобой же отправлю Тифора Ахмедыча, он в помощь не лишним будет. Как проводишь – мухой обратно.

Тем временем офицеры обсуждали увиденное и услышанное.

– Господа, мне показалось или она вправду осьмушку красного… э-э-э… без закуски употребила?

– Не показалось. Сильна Мария Захаровна.

– Да как же с пьяных глаз лечить?

– Что вы, Леонид Алексеевич, вы поглядите пристальнее: трезва она, как утренняя роса. Вино для неё лишь подкрепительное-с…

– Марья Захаровна, ежели закусить надобно, так вот хлебушек, сегодня утром испекли! – извлёк из кожаной сумы молодой поручик полотенце, в которое был завернут каравай (судя по запаху, и вправду свежий), – извольте-с, с голодухи-то и лечение боком пойдёт…

Госпожа лекарь даже не повернула головы:

– Некогда!

Тот же поручик вызвался:

– Мы сами понесём адмирала!

Инициатива закончилась плачевно: чрезмерно резвого младшего офицера оттеснили старшие. Конечно же Неболтай втихомолку проверил людей на негацию. К счастью, вредоносных вокруг не оказалось. Впрочем, офицерик отыгрался на другой ноше: пробился к носилкам, на которых лежала с безучастным взглядом Марья Захаровна.

Через полчаса процессия из двух носилок, окружённая со всех сторон верховыми с шашками наголо, двинулась к госпиталю.

Атака на Камчатский люнет была отбита. Неболтай получил толику свободного времени и использовал таковое по своему усмотрению. В этот вечер казак пожелал видеть командора Малаха.

Надобно заметить, тот с утра заперся в своей комнате, создавая очередной отчёт, а потому до вечера вообще не слышал ни о каких новостях. Хорунжему хватило одного взгляда, чтобы это понять. Поэтому разговор начался так:

– Малах Надирович, ты, выходит, ни о чём не ведаешь?

Уже одно то, что собеседник перешёл на «ты», значило многое. И скорее всего, новости были скверными. Взгляд лейтенанта из Заокеании похолодел.

– Давай по порядку, Тихон Андропович.

Доклад был начат по всем правилам. По мере рассказа лицо командора всё больше мрачнело. Окончание доклада не улучшило настроение Малаха.

– …А теперь я тебя спрашиваю: куда ж ты смотрел, командир? Почему, интересно знать, щит против пуль не устоял? И отчего это на Мариэлу Захаровну вот уже дважды нападали?

– Тихон Андропович, щит против пуль был испытан. Наше оружие его не пробивает.

– Точно сказал: ваше оружие. Как насчёт этого? – Казак достал из кармана кусочек бинта, в который была завернута штуцерная пуля.