не изменилось. И дело вовсе не в том, что он ловелас и бабник, а в том, что он трусливый, малодушный, ищущий для себя выгоду и пользу, даже в мелочах.

— Ее звали Софья Фертовская, — с металлом в голосе сказал Николай. Лицо итальянца вытянулось, — Вы должны помнить.

— Конечно, я ее помню! — повысил голос тот. — Еще бы, именно из-за нее моя карьера разрушилась, все усилия полетели к чертовой матери. Угораздило меня связаться!

— Зачем Вы опубликовали те фотографии? — Николаю захотелось схватить его за грудки.

— Я? — итальянец выпучил свои темные глаза, провел рукой по вспотевшему лбу — наверняка страдает давлением, чего доброго ему еще плохо станет. — Я сам себе стал бы рыть могилу? Я похож на сумасшедшего? А кто Вы, собственно говоря? Почему допрашиваете и упрекаете меня? — он прищурился.

— Я сын Софьи Фертовской.

— Сын, — протянул итальянец, — тот вихрастый мальчишка, от которого Софи мечтала избавиться? Удивительное дело, у нее отсутствовал материнский инстинкт.

— Вы не смеете так говорить про мою мать! — Николай все-таки схватил его за лацканы пиджака.

— Еще как смею, — дернулся итальянец, — хотите знать больше? Это она опубликовала скандальные фотографии: наняла фотографа, затем договорилась с прессой. Она думала заполучить меня, просто сбежать я не согласился, поэтому устроила скандал. И все испортила.

— Это ложь, она не могла… — ошарашено отозвался Фертовский.

— Это правда. Спустя некоторое время Софи приезжала сюда, в Геную, разыскала меня и во всем призналась. Она думала, я прощу ее, — он ухмыльнулся. Николай отпустил его, — как бы не так. Она умоляла, даже плакала, но я остался непреклонен. Такое не прощают.

— Мерзавец! — Николай ударом разбил ему нос и сшиб с ног. Итальянец очумело смотрел на кровь на своей рубашке. Но сдачи давать не осмелился.

Николай устало побрел к траттории.

Глава 56

Вика услышала звонок телефона не сразу, готовила обед на кухне, да еще по радио женский голос что-то там пел про капельку неба. Корецкая прислушалась к звукам, доносящимся из комнаты.

— Алло, Надя! — сказала она, облизывая ложку.

— Ты можешь сейчас приехать? — каким-то сдавленным голосом спросила Надежда.

— Прямо сейчас?

— Да, мне нужна твоя помощь, — кроме нее Вика услышала в трубке еще какие-то голоса.

— Что случилось? Ты где? — она почувствовала неладное.

— Я в приемном покое, — Надя сделала паузу, — я попала под машину.

Пока Вика ехала по адресу, названному подругой, в голове, перебивая друг друга, бились две мысли: в каком состоянии Надя и все-таки выключила она — Вика — мясо или нет?

Надя, сжавшись в комок, почему-то сидела в углу коридора, медсестра раздраженно орала по телефону, какую-то старушку вели под руки родственники, поблизости ни одного врача.

— Надюнечка, что произошло? — Вика подскочила к подруге: несколько царапин на щеке, на ладони пластырь, на коленке разодраны колготы.

— Вика, забери меня отсюда, пожалуйста, — как-то по-детски попросила она, — я хочу домой.

— Конечно, заберу, не волнуйся! — Вика обняла ее за плечо, прижалась к здоровой щеке. — Я только с врачом переговорю, хорошо?

Врача пришлось ждать долго, Вика начала терять терпение. Уже дважды за это время успела сцепиться с медсестрой, позвонила Вадиму, но у того телефон был отключен, наверняка, опять забыл зарядить. Совершенно не следит за ним, вот так что случись, до Зорина не дозвонишься. «Увижу — скажу все, что о нем думаю!» — сердито подумала она. Наконец, удалось выловить врача, молодой, правда, замученный, мужчина повернулся к Виктории. Хватило пяти минут, чтобы он начал улыбаться, забыв про свою усталость и раздражение. Вика умела очаровывать сходу и с удовольствием этим пользовалась. Она выяснила, что Наде крупно повезло, та отделалась царапинами, ссадинами, сотрясения мозга тоже нет. Единственное, что беспокоило врача — ее психическое состояние. Вика клятвенно заверила, что проявит максимальное внимание к своей подруге и обеспечит должный уход. Врач пошутил, что от такого ухода он бы и сам не отказался. Раньше Вика обязательно дала бы ему номер своего телефона, но это было раньше. Теперь у нее есть Зорин, а лучше него нет никого на свете, даже притом, что он забывает зарядить свой телефон.

Одним словом, хорошо, что все хорошо кончается, Вика усадила Надю в машину, привезла к себе домой.

Накаченная успокоительным, Надежда довольно быстро отключилась. Вика тихо вышла за дверь. Телефон Зорина по-прежнему был вне зоны досягаемости.

— Мрр-р-р, — раздалось из коридора, Муся ненавязчиво напомнила о себе. За всей этой круговертью Вика забыла, что давно пора кормить кошку.

— Кис-кис, — позвала Корецкая, насыпая в миску хрустящие шарики. Обладательница пушистого рыже-коричневого хвоста тут же прибежала. Увидев еду, что-то одобрительно проурчала. Ела неслышно, как и положено аристократке, затем принялась чистить манишку, лапки и мордочку. Закончив привычный после еды ритуал, она походкой королевы покинула кухню. Легко справляясь с дверью в гостиную, кошка бесшумно вошла. Несколько секунд держала нос по ветру, принюхивалась, затем легко запрыгнула на диван, пошла по нему, переступая мягкими лапками, приблизилась к лицу Нади. Та крепко спала. Недолго думая, кошка лизнула Надю в нос и улеглась ей под бок. Надя часто иронизировала, что кошки и коты ее любят больше, чем мужчины.

Вадим шумно ворвался в квартиру, бросил под ноги сумку, ветровку оставил на галошнице. «Какие-то неприятности», — подумала Виктория. Зорин изменял своей пресловутой аккуратности лишь в одном случае, когда злился на чью-нибудь глупость. Так и есть.

— Меня достал начальник, — буркнул он. Не помыв рук, схватил со стола кусок хлеба и принялся его жевать под укоряющим взглядом Вики. — Хочу есть! — в свое оправдание сказал Вадим, слопал еще один кусок хлеба и, наконец, пошел мыть руки. Когда вернулся, тарелка была уже наполнена: тушеное мясо с овощами, оливки, несколько сортов сыра, те, что он любил особенно. Виктория села напротив, пристроив подбородок на ладонях, стала наблюдать. Зорин всегда ел очень аппетитно, причмокивал и получал явное удовольствие от самого процесса. Наконец, он наелся, откинулся на спинку стула, довольный, улыбнулся. Вика смотрела на него поверх очков: единственный мужчина, который ей никогда не надоедал, ничем не раздражал. Хитрый прищур глаз с густыми ресницами, черты лица крупные, ноздри хищника, зубы белые и практически ровные, а на губах частенько самодовольная улыбка. Кажется, что он себе на уме, чего-то там замышляет, обдумывает и держит тем самым Вику в тонусе.

— Эх, сейчас бы вздремнуть часик на диване, — мечтательно произнес Зорин, — но не выйдет.

— Однозначно, нет, — подтвердила Вика.

— Почему?

— На диване спит Надюшка. Я привезла ее к нам.

— Надя у нас? — удивился Вадим. — Что-то случилось?

— Да, ее сбила машина, — Вика принялась убирать со стола посуду.