те времени из-за своей вечной занятости, мало уделял сыну внимания. Да и вообще, у нас была странная семья: каждый сам по себе, вот мальчишка и прибился к чужому человеку. Думаю, он любил его больше, чем нас, искренне переживал, когда мы покидали Королевство. Каждый из нас в тот момент возвращался на Родину со своей бедой: я был обманут неверной женой, разочарован и растоптан, кроме этого, в связи со случившимся моя карьера дипломата потерпела фиаско. И ты прекрасно это знаешь. Я заявил Софье, что в ближайшее время разведусь с ней, она устроила истерику — было что терять, любовник первым отказался от нее, а теперь бросил и муж. Сына я оставил при себе, она возражать не стала. Исчезла из нашей жизни сразу после расторжения брака.

— И ты больше никогда о ней не слышал?

— Кажется, через несколько лет он все-таки уехала за рубеж. Я тогда еще подумал: отправилась искать своего Джузеппе. Надо же, как я хорошо запомнил его имя! Да и лицо помню до сих пор: чего она нашла в нем? Слащавый кривляка.

— Такие женщинам нравятся, — заметил Стефанович.

— Женщинам нравятся разные. Но, видимо, у моей экс-супруги вкус и правда, дурной. Снимки в газетах были по тем временам откровенно скандальные. Мерзость настоящая!

— И ты обвинил сына в том, что он такое мог сфотографировать, да еще придать огласке? — удивился Стефанович, покачал головой.

— Но кто-то ведь это сделал, — попытался оправдаться Фертовский.

— Лучше надо знать своих детей, лучше, вообще, позволить им жить, как они того хотят.

— Ты слишком лоялен, Виталий.

— Я, скорее демократичен и мудр, Володя. Ты думаешь, у нас с Гелой проблем не было? Ее последнее замужество чего стоило! Этот румын ее будто заколдовал, тоже мне граф Дракула. Хотя Дракула вряд ли помешался бы на западно-славянской мифологии. А мой бывший зять буквально бредил ею и Гелу втянул. Они сутками сидели в каких-то библиотеках, искали редкие книги, о чем-то вечно спорили. Мне кажется, в доме была маленькая лаборатория. А потом он просто исчез, растворился в пространстве и времени.

— Как это? — не понял Фертовский.

— Исчез, словно его и не было. Поиски ничего не дали. Гела изменилась, стала молчаливой, замкнутой, несколько раз съездила на родину мужа в Румынию, но ничего не объясняла и не рассказывала. Потом она вообще стала вести кочевой образ жизни. Только перед Новым годом приехала домой и решила с нами вернуться в Россию. Так что трудностей хватает у всех, поверь. Но это не значит, что ты можешь сомневаться в своем ребенке, в его порядочности и непоколебимости жизненных позиций. Таким сыном, как твой, я бы гордился. А ты его обвиняешь.

— Я защищался, он ясно дал понять, что Машенька мне не подходит.

Стефанович улыбнулся.

— То же самое ты говорил Николаю о его выборе. Разве не так?

Фертовский поднялся с кресла, сделал несколько шагов по комнате.

— Виталий, тебе легко говорить, ты как-то быстро смиряешься и уживаешься с людьми и обстоятельствами. Я другой и уже не изменюсь.

— А мне кажется, что ты меняешься, — заметил Стефанович, — даже внешне. Но не это главное — тебе выпала возможность посмотреть на мир другими глазами, увидеть то, чего ты раньше не замечал или просто игнорировал, задуматься, наконец, о том, что некоторые стереотипы и те нормы, которыми ты жил все эти годы, создавали сложности не только тебе, но и тем, кто тебя любит. Скажи своему ребенку, что был неправ.

— Машенька, я нашел для вас стихотворение Уильяма Сомервилля. Оно отражает истину, и я его ощущаю применительно к себе. Я одинок и никому не нужен.

В полях Астерии брожу,

Любовь и мир здесь нахожу,

Тьма возникающих красот

Восторг и радость мне несёт.

Благословен Природы дар,

Он весь Искусства полон чар,

Цветущий, полный счастья рай,

Где чувства льются через край.

Но я сказал царице той,

Что мир убрала красотой:

Простите, грот и синь небес!

Цветы, ручьи, тенистый лес!

Прохладе вашей я не рад,

Что нега, зелени парад,

И плеск журчащего потока;

Моя душа так одинока.

Они опять сидели в кафе, теперь уже выбрали поближе к ВУЗу. Кафе «Метро» оправдывало свое название: антураж помещения — вагончик метро — стены, стекла, сидения, вот только еще столики впридачу. Молоденькие официантки носились одна за другой, пахло пиццей, кофе, сигаретами.

— Ну что Вы, Владимир Григорьевич, — выслушав опус, воскликнула она, — Вы не одиноки, у вас есть работа, друзья и… я. Мне с Вами хорошо и интересно. Вы — уникальный человек. Вот что главное.

— Человек? — стараясь скрыть разочарование в голосе, спросил он. Маша сегодня была особенно хороша — распустила свои густые волосы, глаза блестели, с губ не сходила улыбка. Эта девушка пахла весной. — А, ну да, конечно. — Ему так захотелось коснуться ее руки, лежащей здесь, совсем рядом, милых крохотных пальчиков, на одном из которых тоненькое кольцо, камень зеленый — под цвет глаз, что стало даже стыдно за своей романтический порыв, он давно ничего подобного не ощущал.

— Мужчина, — она сама коснулась его руки.

Глава 54

Генуя впечатлила Николая сразу, с первых минут его пребывания на этой земле. Ее интереснейшая история только тому способствовала. Оказывается, у Генуи есть еще и другое название — «Ла Суперба»— «гордая», а Петрарка когда-то охарактеризовал как «хозяйку моря», и еще ее называют красиво-напевно «Лигурия». В далеком прошлом Генуя соперничала с Венецией за господство на Средиземном море. Стратегически выгодное расположение и прекрасная природная гавань фактически сделали исторический подъем Генуи неизбежным. В период расцвета, в XIV веке, владения этого города-государства простирались за границами Сирии, Северной Африки и Крыма. Однако после поражения Венеции в 1380 г. в битве при Кьодже, Генуя ослабила морскую экспансию. Два века спустя, благодаря развитию банковского дела и других отраслей торговли, Генуя вернула себе былое могущество.

Почему именно Генуя? — спросил кто-то у режиссера Майкла Уинтерботтома. Решение было импульсивным, он однажды оказался в аэропорту Генуи и вдруг подумал, что здесь может получиться фильм. Так и вышло, проект оказался, бесспорно, удачным, даже был отмечен наградами. Но Майкл так влюбился в Геную, что решил снять еще и документальный фильм о ней, причем на роль гида пригласил именно того английского Актера, с кем работал в первом проекте. Такое решение было обусловлено рядом объективных причин: они прекрасно понимали друг друга, уже с полуслова, хорошо знали город, Актер обладал, кроме таланта, эффектной внешностью, а главное — красивым бархатным голосом. И еще, его жена была итальянкой, поэтому