-Хватит! - неожиданно резко прорычал он, из-за чего я аж подпрыгнула на стуле. - Хватит уже пытаться быть хорошей для всех. Потому что нихрена ты не хорошая. И если решила уходить, то уходи, но давай без всех этих попыток быть святой.

Одним движением он встал со стула и в пару шагов пересёк кухню, скрываясь с моих глаз.

А мне только и оставалось, что схватиться за голову, перебарывая очередной приступ безысходности.  

Это странное лето подошло к концу, и сентябрь слишком резко ворвался в наши души пронзительными ветрами и холодными дождями. Словно по щелчку пальцев на нас навалилась осень.

Жизнь постепенно приходила в норму. Как-то незаметно, путём проб и ошибок, мы учились жить втроём под одной крышей, в каких-то новых, пока ещё неведомых нам всем ролях. На самом деле, не так уж многое и изменилось в нашем быте. Я упорно продолжала заниматься хозяйством, в тайне ото всех надеясь, что стирка мужских носков поможет хоть сколько-нибудь искупить мои грехи. Слава всё так же по понедельникам проверял мой автомобиль, забирал сына из садика и даже перевёл деньги на мою карту в день аванса.

Напряжение и неловкость всё ещё плотной стеной стояли между нами, но уже не столь непрошибаемой, как в начале. Мы со Славой заново учились смотреть друг другу в глаза, когда случайно сталкивались в коридоре, выходя каждый из своей комнаты. По вечерам неизменно ужинали за одним столом, благо, от давящей тишины нас спасал Ванька, в последнее время болтающий без умолку. Он вообще заметно поменялся, наш сын. И только ради этого я готова была признать, что всё, что случилось, случилось не зря.

Во-первых, Слава наконец-то увидел Ивана. Увидел его настоящим, без всех тех ложных надежд и масок, которые он раньше так старательно навешивал на ребёнка. Испугавшись, что может потерять сына раз и навсегда, Ларин о многом задумался и действительно зашевелился, проводя всё больше и больше времени с детёнышем, гуляя с ним и разговаривая. Ванька поначалу пугался, с недоверием и опаской поглядывая на отца, но со временем и он стал привыкать к тому, что папа вдруг возжелал полноценно участвовать в его жизни.

Во-вторых, Вано сам поверил в себя. Его попытка защитить меня перед Славой обернулась тем, что ребёнок понял - он сильный, он смелый, он отважный. Нет, он не изменился кардинально, но по крайней мере стал пробовать - знакомиться с другими детьми во время прогулок, участвовать в массовых играх в садике, свободно шастать по квартире, не дожидаясь нашего одобрения.

Ну а в-третьих, я перестала ограждать его от Славы. Оказывается, я это делала, упорно становясь между сыном и отцом, мне-то думалось, что я оберегаю, защищаю его, ведь Ванька весь такой хрупкий, обидчивый, ранимый… А выяснилось, что у меня по дому шастает самый настоящий маленький мужчина. Во многом мудрее и умнее своих бестолковых родителей.

Что же касалось лично меня… то я будто жила по инерции, потратив всю энергию на то, чтобы просто рассказать мужу о своей измене и своих желаниях. Но весь остальной бунт очень быстро потонул в сомнениях, и смотря на то, как отец с сыном пытаются отыскать пути друг к другу, я опасалась предпринимать следующие шаги, чтобы не дай бог не спугнуть.

Так я и зависла где-то между. Каждый день наполнялся привычными действиями: дом-садик-работа-дом. Я даже реветь больше не могла, понимая, что это пустое.

Мне вообще ещё только предстояло в полной мере пройти через разочарование в себе и осознание фатальности своих поступков. Но вывод напрашивался сам собой: я как ураган прошлась по жизням людей, лишив всех покоя. А сама же была не в состоянии сделать хоть что-то, чтобы разорвать этот порочный круг.

Каждую ночь мне снился Дамир, иногда мне чудилось, что я видела его возле нашего дома, я искала его повсюду - в обрывках собственных воспоминаний, в людской толпе на улице, в Ванькиных суждениях, своих снах… Искала его везде, за исключением тех мест, где могла найти наверняка.

Его последнее сообщение с вопросом о том, как наши дела, так и осталось на моём телефоне неотвеченным. Я не знала, что писать ему, потому что под понятие нормы наша жизнь уж точно не попадала. А хорошо или плохо… Это тоже было слишком сложно. Ибо писать, что нам хорошо без него, казалось мне издевательством, а противоположный ответ "плохо"… вряд ли хоть кому-то из нас мог принести успокоение.

Так мы и прожили почти две недели, прежде чем до меня дошло, что так продолжаться не может.

* * *

В один из бесконечных вечеров нашей новой реальности Слава неожиданно пришёл домой с огромным букетом герберов. Я долго вертела в руках цветы, будто не веря в то, что в этом мире ещё остались яркие краски.

-За-зачем? - заикаясь поинтересовалась у Ларина.

Вместо ответа он пожал плечами.

-Просто так.

В это верилось плохо, и я в смятении покосилась в его сторону.

-Что? - почти весело отозвался Слава. - Я уже не могу подарить цветы своей жене?

Моё сердце тут же ухнуло в пятки, а довольный Славка прошествовал мимо меня вглубь квартиры.

Наверное, ему нравилось меня шокировать, а после наблюдать реакцию. Почти за десять лет знакомства мы слишком привыкли друг к другу, притеревшись ко всем неровностям и шероховатостям. Поэтому Слава запоздало решил, что нашему браку, возможно, нужна перезагрузка или встряска. Правда, переплюнуть меня он вряд ли бы смог.

Той ночью я долго ворочалась в постели, задыхаясь от приторного запаха цветов и думая свои тяжёлые думы. Всё сводилось к пониманию того, что если я захочу, то между нами всё может наладиться. Вот только оставалось понять, хочу ли я?

На следующее утро по пути в садик Ванька лишь подкинул дровишек в мой и без того разгорающийся пожар сомнений, поинтересовавшись:

-Ты не уходишь от папы?

Хорошо, что в тот момент я ещё не успела тронуться с места, нажав педаль газа, иначе мы с “Пыжиком” просто протаранили бы первый попавшийся столб.

Осторожно глянула на сына, обречённо думая о том, что если он скажет, что хочет, чтобы всё осталось как есть, то я буду вынуждена подчиниться. В голове было столько вопросов, которые я как порядочная мать должна была задать ребёнку, но каждый из них отказывался слетать с моего языка.

Ваня тоже не отводил от меня своего взгляда, отчего начинало казаться, что если я немного поднапрягусь, то смогу угадать его мысли. Но Ванька был крепким орешком и раскрываться просто так не планировал.

-А как бы ты хотел? - спросила, даже не рассчитывая получить конкретного ответа.

Сын немного подумал, пожевал свою губу, после чего пожал плечами и выдал верх своей философской мысли:

-Это тебе решать.

Не веря услышанному, я умудрилась даже рот открыть от удивления.

-Папа же навсегда останется моим папой?

-Конечно.