– Госпожа генеральша? Баронесса? Вы ли это?

Она заморгала:

– Да, это я. А вы кто будете?

– Как же, вы меня не узнаете? – изумился мужичонка. – Впрочем, это неудивительно. Когда был жив господин фон Шейн, вы на меня почти и не смотрели, только приказывали: «Тихон, сделай то, Тихон, сделай это». Чай, лица слуг не запоминаются.

– Тихон? – Серые губы Ольги задрожали. – Дворник?

– Помните все-таки, – обрадовался мужчина. Она оперлась на его руку:

– Ты как здесь, голубчик?

– Дом приобрел в Парголово, капусту на огороде выращиваю, – деловито начал объяснять он, – сам квашу и вот на рынке торгую. Моя капустка знатной считается, – похвалился мужчина. – Клиент постоянный есть. В общем, живу – не жалуюсь. А вы-то как? И не узнать вас. Как… – Вероятно, дворник хотел сказать: «Как вы дошли до такой жизни?» – но не решился.

– Жизнь не была ко мне справедлива, – всхлипнула генеральша. – Ох, голубчик, слишком долго рассказывать, как я жила все это время. В результате осталась совсем одна, без родственников, без денег… И теперь умираю от голода.

– Подождите. – Тихон достал пакет, развернул его и сунул в руку баронессе кусок хлеба и сала. – Поешьте, госпожа. Сало, между прочим, сам солил.

Ольга вонзила в бутерброд остатки некогда прекрасных зубов, и ей показалось, что она никогда не ела ничего вкуснее. Генеральша подумала, что человек начинает ценить самое простое, когда лишается всего.

– Где же вы живете? – спросил Тихон. – Уж точно не в особняке фон Шейна. Кстати, его уже и нет: спалили во время революции.

– Вот поэтому и нигде, – генеральша попыталась улыбнуться. – Если точнее – в подвале полуразрушенного дома. Я рада, что бездомные меня пока еще оттуда не выгнали. В жизни не думала, что у них тоже есть конкуренция.

Дворник хмыкнул в длинные усы.

– А ко мне жить пошли бы? – вдруг выпалил он, словно боясь, что женщина откажет. – Покорнейше простите, что приглашаю в простой деревянный домик – вы этого, ей-богу, не заслуживаете, – но другого предложить не могу. Впрочем, все лучше, чем в подвале. Кровать у меня там, постель чистая и теплая. Одежонку я вам тоже подберу. Кума моя неподалеку живет, у нее что-нибудь и перехватим. Ну, согласны?

Он был уверен, что Ольга откажется из гордости. Шутка ли – баронесса отправится в дом дворника! Но женщина еще крепче вцепилась в его руку и зашептала:

– Да, да, мой дорогой, я согласна, конечно, согласна.

– Тогда подождите чуток, вещи соберу – и отправимся. – Тихон по-деловому, быстро закупорил бочки и потащил их к воротам рынка, где его ждала крепкая рыжая лошаденка. Поставив товар на повозку, он усадил Ольгу на старую рогожу, взял в руки вожжи – и лошаденка тронулась, увозя генеральшу в новую жизнь. От тряски ее глаза слипались, и она подумала, что шкатулку с драгоценностями заберет из тайника завтра. Завтра, все завтра. Наверняка для нее найдется хороший тайник и на огороде Тихона.

А дворник, обрадованный согласием Ольги, думал, как обеспечить баронессе достойное существование. Может, придется завести птицу, такая дама должна хорошо питаться, ее будет воротить от простых крестьянских щей. И в то же время Ольга должна помогать ему: тогда у них появится больше денег. Но станет ли баронесса продавать капусту?

– Тихон, голубчик, – услышал он слабый шепот истощенной женщины, – спасибо тебе, дорогой. Ты прости, если в чем перед тобой была виновата. Ты меня не жалей, забудь, что я когда-то была твоей госпожой. Помогать тебе стану… Женой хорошей стану… А то, что баронесса… – Усталость и сон окончательно сморили несчастную, и она свернулась на рогоже.

«Ну и дела творятся порой на белом свете», – подумал бывший дворник, хлестнув кобылу. Поистине революция перевернула все с ног на голову. Баронесса фон Шейн, соблазнявшая только влиятельных мужчин, красивая и образованная, обокравшая царскую семью (и такие слухи ходили по Петербургу), согласилась выйти за него замуж. Он погладил баронессу по плечу, посетовал, что нечем несчастную женщину прикрыть, и в сердцах хлопнул кобылу по круглому заду.

Ломоносов, наши дни

– Я убил ее в состоянии аффекта, – закончил парень, не глядя на следователей, которые в траурном молчании слушали его страшный рассказ. – Но, согласитесь, она была во всем виновата. Если бы бабка не промотала деньги, все – в том числе и мой дед – остались бы живы. Он получил инфаркт, когда она рассказала ему правду.

Потапов вздохнул. Ему было душно, кружилась голова. Задержанный не вызывал ничего, кроме отвращения, и Андрею хотелось выбежать из кабинета и бежать, бежать куда угодно, лишь бы подальше от него.

– А тебе не жалко свою загубленную жизнь? – спросил он, стараясь держать себя в руках. – Если бы ты никого не убил, то в конце концов стал бы обладателем трех квартир. Две можно было сдавать – неплохое подспорье для того, чтобы начать бизнес.

Денис усмехнулся и подмигнул.

– Вы не понимаете, – хмыкнул он. – Деньги мне были нужны сейчас, иначе бы меня покалечили или убили. Сейчас, сию минуту. Счетчик давно включен и работает. Никто не позволил бы мне дождаться смерти деда и бабки. Вряд ли это у меня бы получилось.

– Да, жаль, что раньше тебе не пришло в голову окончить институт и поработать, – вставил Ткаченко.

– Работа любит дураков. – К сожалению, молодой человек был неисправим, и об этом следователи подумали одновременно. Таких тюрьма не изменит. Впрочем, кого она исправляла? Только калечила. Денис, если ему не дадут пожизненное, выйдет еще более отмороженным. – Вот вы наверняка учились и получали высшее образование. – Парень взглянул на Юрия. – А теперь сидите в вонючем отделе и получаете копейки. Может быть, по сравнению с другими это не копейки, говорят, полицейским повысили зарплату. Но для меня это не деньги. Я хочу ни в чем себе не отказывать. – Он задорно щелкнул длинными изящными пальцами – не убийцы, скорее музыканта. – Думаю, у меня еще все впереди. Мне только двадцать. Я рассказал правду, и мне должны засчитать чистосердечное. А это значит, что когда-нибудь я выйду и стану обладателем неплохого наследства – трех квартир. С таким подспорьем я начну с нуля и поднимусь.

– Что касается квартиры, сейчас тебе не нужно об этом беспокоиться, – вставил Потапов. – Ты обеспечен жильем на длительное время, к сожалению, оно не очень комфортно и его не продать. Если честно, я сомневаюсь, что ты когда-нибудь выйдешь. Три убийства – это не шутки. У тебя нет смягчающих обстоятельств, и поэтому ты получишь по полной. Это будет правильно.

Денис посмотрел на него и улыбнулся. Странно, но его улыбка не напоминала оскал дикого хищного зверя – обычная улыбка молодого симпатичного парня.