Между тем Иосиф, польщенный вниманием к нему Ирода, увлеченно продолжал. Мысль его уносилась в далекое прошлое, чтобы рассказ его был более понятен слушателям, перескакивала на современное положение дел, а от современности переходила к частностям, в которых объединялось прошлое и настоящее. Заговорив о природе возникновения самобытности евреев, он вспомнил Манефона [163], который первым из историков древности изложил свой взгляд на евреев как народ, оформившийся в Египте. От Манефона Иосиф перешел к рассказу о типах различных народов, среди которых ему довелось жить, а от типов народов к индивидуальным особенностям людей внутри каждого из этих народов.

– Мне довелось изгнать беса из одной девушки обыкновенной валерианой, – похвастал он. – После этого ко мне стали относиться как к чародею, а между тем все дело заключалось в том, что тó, что несведущие люди называют одержимостью бесами, мы, врачи, называем нарушением пропорций телесных соков в организме человека.

Заявление это вызвало живой интерес за столом. Одна только Саломия, поморщившись, пробурчала:

– Какая глупость.

– Глупость? – удивился Иосиф. – Но разве ты станешь отрицать, что одни люди горячи, а другие холодны, одни легко возбудимы и все их чувства выплескиваются наружу, а другие сдержанны и чувства их спрятаны глубоко в них, одни восприимчивы к страданиям ближних своих, а других эти страдания оставляют равнодушными? Так вот, девушка, из которой я якобы изгнал бесов, была просто-напросто легко возбудимой, которая остро пережила смерть своего брата.