– Совсем как наша Саломия, – вздохнув, сказала Дорис, и принялась за фрукты.

– На себя посмотри! – огрызнулась Саломия.

– Но какое все это имеет отношение к тому, чему ты научился у своих учителей? – спросил Ирод.

– Самым непосредственное, – подхватил Иосиф. – Иудаизм – это религия добра и братского единения людей. Наши предки не сразу пришли к пониманию Предвечного, имена Которому, как учит нас Священное писание, Благ и Праведен, Истинен и Свят, Вечен и Непостижим, Всеведущ и Премудр, Ненавидящий зло и Хотящий спасения всех, одним словом – Любовь. Трудно поверить, но были времена, когда наши предки, как и родственные им народы, поклонялись другому верховному богу по имени Эл, который управлял советом богов. Были среди этих богов богини-женщины и боги-мужчины: великая владычица и праматерь всех богов супруга Эла Ашера, богиня любви и плодородия Астарта, бог земли Баал. Были среди сонма богов и каждый год умирающий и вновь воскрешающий бог урожая Таммуз, богиня-охотница и воительница Анатбетэль. Всем этим богам вместе взятым и каждому из них в отдельности люди молились и приносили им жертвы. Еще при последнем царе Иудеи Седекии на улицах Иерусалима можно было увидеть сцены, о которых Предвечный сказал так: «Дети собирают дрова, а отцы разводят огонь, и женщины месят тесто, чтобы делать пирожки для богини неба и совершать возлияния иным богам, чтоб огорчать Меня» [164]. А что такое «священный брак», как не оргии, которые устраивали обнаженные мужчины и женщины на свежевспаханной земле, а потом, усаживаясь в круг, ели мясо козленка, сваренного в молоке его матери? [165]Но самое непостижимое состоит в том, что наши предки приносили богам в жертву своих первородных сыновей [166]. От всех этих мерзостей иудеи сегодня избавлены. Но как им избавиться от движения соков внутри себя, которые делают разных людей не похожими один на другого? Только усилием собственной воли, которой наделил каждого из нас от рождения Предвечный, предоставив нам возможность самостоятельно делать выбор между добром и злом. Но и здесь Предвечный не забыл о нас, и здесь Он пришел нам на помощь, поселив в наши души страх. Меня долго занимал вопрос об обязательном соблюдении иудеями субботы [167]. Почему этот праздник так необходимо соблюдать, разве праздновать или не праздновать тот или иной день не зависит от свободной воли каждого из нас? Ребенком я горько плакал над участью человека, который собирал дрова в субботу и за то был приговорен к смерти. Мне чудилось, что у человека этого тяжко заболел такой же ребенок, каким был я, и чтобы не дать ему умереть от голода, он решил приготовить ему немного горячей пищи. А человека этого, даже не поинтересовавшись, зачем ему понадобились дрова в субботний день, взяли и убили [168]. Лишь став много старше я понял: любой человек, нарушивший повеления Предвечного, подлежит смерти. Страх перед неминуемой карой – вот лучший способ отвратить человека от греха и сделать его счастливым. Страх, с которого начинается любая дисциплина – будь то послушание родителям своим или исполнения воли властей – лежит в основе идеального государства Платона, и этот же страх формирует идеальных людей [169]…