Защита Балаклавы, наоборот, была организована из соображений «экономии сил». Внешняя оборона порта состояла из шести редутов, вытянувшихся вдоль Воронцовской дороги, которая проходила между Северной и Южной долинами Балаклавы. К началу сражения только четыре редута (1–4) были закончены и укомплектованы людьми. Самый восточный, первый редут, расположенный на холме де Канробера к югу от дороги, был вооружен тремя 12-фунтовыми корабельными пушками, снятыми с корабля «Диамант» (Diamond); их защищали около шестисот турецких солдат. Второй, третий и четвертый редуты имели по два таких орудия под защитой приблизительно трехсот турок. Ближе к порту вторую линию обороны держало небольшое соединение союзников. Оно состояло из шести рот 93-го Шотландского полка, турецкого батальона, а также полевой артиллерии (под командованием Баркера), которая занимала позиции у деревни Кадыкой. Приблизительно тысяча двести моряков, усиленных двумя ротами Шотландского полка и шестью батареями корабельных пушек, удерживали Балаклавские высоты. Эта группировка численностью около двух с половиной тысяч человек могла быть усилена еще двумя ротами Шотландского полка из Балаклавы, которые в случае опасности или непредвиденных обстоятельств перебрасывались из района порта. Этим разношерстным соединением командовал сэр Колин Кэмпбелл. Номинально он отвечал за редуты, хотя прекрасно понимал их уязвимость перед атакой русских. И самое главное, ему не подчинялись турецкие солдаты.

Тяжелая и Легкая кавалерийские бригады из дивизии лорда Лукана стояли лагерем у оконечности Южной долины, к северо-востоку от деревни Кадыкой. Полторы тысячи кавалеристов с шестью полевыми пушками поддержки (батарея Мода) вряд ли можно было назвать полноценной бригадой. Заслуженно считавшийся «лучшим полководцем и солдатом после Веллингтона», Кэмпбелл обладал бо́льшим боевым опытом, чем любой другой офицер британской армии[519]. Он командовал дивизией в сражении при Чиллианвалле в 1849 г. по время второй англо-сикхской войны и проявил тактическое мастерство на Альме. Знатный и влиятельный человек, в Крыму Кэмпбелл командовал всего лишь бригадой. Он подчинялся Лукану: Раглан не хотел ставить под сомнение его статус командира дивизии и задевать личные чувства. В результате перед началом сражения отсутствовало единое командование «на поле боя»[520]. Отдавать приказы Кэмпбеллу и Лукану, а также координировать их действия мог только сам Раглан. Этот серьезный недостаток в управлении войсками вскоре стал более чем очевиден. В общей сложности у союзников было около четырех тысяч человек и тридцать пять пушек для защиты Балаклавы и Кадыкоя, если не считать Наблюдательного корпуса и других французских и британских подразделений в лагерях на Херсонесском плато, которые в случае необходимости могли быть быстро подтянуты к месту боестолкновения.

Липранди развернул свои силы следующим образом. Левая атакующая колонна под командованием генерал-майора Николая Карловича Гриббе состояла из Днепровского полка (меньше одного батальона) и роты стрелков, которых поддерживали десять орудий, эскадрон улан и сотня донских казаков. Этой группе был дан приказ наступать из Байдарской долины и занять маленькую деревню Камары (в настоящее время Оборонное), таким образом обезопасив левый фланг русских. Затем с этой позиции они должны были поддержать атаку на редуты. Главные силы Липранди под командованием генерал-майора Константина Романовича Семякина, командира 1-й бригады 12-й дивизии, состояли из двух эшелонов, которые после форсирования Черной речки должны были развернуться для двух параллельных атак. Левая центральная колонна была сформирована из Азовского полка, усиленного батальоном Днепровского полка и стрелковой ротой, которых поддерживали десять пушек. Этой группе, состоявшей из самых опытных и надежных подразделений, находившихся в подчинении Липранди, ставилась задача захватить первый редут. За ней, но чуть правее, должна была двигаться правая центральная колонна, состоявшая из трех батальонов Украинского егерского полка с девятью пушками, под началом генерал-майора Федора Григорьевича Левуцкого, командира 2-й бригады дивизии. Его целью был второй редут.

Правую атакующую колонну вел полковник Александр Петрович Скюдери, командир Одесского егерского полка. Это соединение из четырех батальонов поддерживали стрелковая рота, три кавалерийские сотни из 53-го Донского казачьего полка и восемь пушек. Скюдери должен был переправиться через Черную речку по Трактирному мосту, пересечь Северную долину и захватить третий редут. Липранди приказал Скюдери при наступлении действовать «энергично», создавая у союзников впечатление, что это главное направление атаки[521]. Липранди спланировал атаку широким фронтом, чтобы как можно быстрее ошеломить противника в первых трех редутах и помешать им поддерживать друг друга.

Еще правее, по свидетельству Липранди, но гораздо вероятнее, между центральной и правой атакующими колоннами пехоты, должны были наступать основные силы кавалерии под командованием генерал-лейтенанта Ивана Ивановича Рыжова. Они состояли из 2-й бригады гусар из 6-й дивизии легкой кавалерии, усиленной двумя недавно прибывшими «маршевыми» полками (образовавшими сводный уланский полк), и сотни 53-го Донского и 1-го Уральского казачьих полков с двумя батареями конной артиллерии (всего двадцать четыре орудия). Рыжов должен был использовать ожидаемый успех пехоты в захвате редутов и наступать на Кадыкой, хотя остаются некоторые сомнения, правильно ли он понимал поставленную перед ним задачу.

Наконец, были сформированы силы прикрытия под командованием генерал-майора Осипа Петровича Жабокрицкого — сводная колонна из Суздальского и Владимирского полков (в составе последнего было меньше батальона) с четырнадцатью пушками, двух стрелковых рот, двух эскадронов гусар и двух сотен донских казаков. Жабокрицкий, по мнению современных историков, не отличавшийся инициативой, должен был занять Федюхины высоты и защищать правый фланг наступающих русских войск. Главный резерв составляли очень скромные силы из батальона Украинского полка, стрелковой роты и двух батарей артиллерии, сосредоточенные недалеко от Трактирного моста[522].

Нет никаких сомнений, что Липранди хорошо спланировал операцию; его подчиненные были уверены в своем командире. Например, Рыжов после сражения вспоминал: «Надобно отдать полную справедливость генералу Липранди, что все его распоряжения, до самых мелочей, были самыми благоразумными и дельными: каждому начальнику части были переданы меры на всякий могший произойти случай ясно, основательно и подробно»[523]. Русские войска меньше сомневались в исходе, чем командующие. Вот как младший артиллерийский офицер Степан Кожухов описывал чувства многих солдат в своем подробном рассказе о Балаклаве: