Рядом, в автобусе, томились в ожидании бойцы группы захвата. В нескольких шагах позади него курили оперативники из его группы, тоже озабоченные возникшей дилеммой. Их советы не отличались ни оригинальностью, ни логичностью. Да и что они могли сейчас посоветовать! Тут нужно было знать наверняка, а не строить догадки.

— Ну, какие будут предложения?

Послышались неуверенные ответы:

— Начнем с подвалов.

— Прочешем дом рядом со сквером, там есть черный выход.

— Может, обыщем чердаки: по крышам легче всего уйти от преследования.

Мнения разделились, и никто не мог толком объяснить, почему так, а не иначе.

Разочарованно вздохнув, полковник подошел к водителю.

— Дай рацию, — потребовал он. Затем, нажав кнопку вызова, произнес: — Говорит первый. Говорит первый. Внимание всем! Внимание.

Из динамика раздалось шипение, а через некоторое время послышались слова:

— Третий на связи.

— Четвертый на связи.

— Второй на связи. Прием.

Воронин поинтересовался:

— Что-нибудь необычное заметили? Люди выходили? Сквозь оцепление никто не пытался проникнуть?

— Говорит второй. У нас бомж хотел проскользнуть внутрь зоны. Мы его перехватили.

— Где он сейчас?

— Сидит в «воронке».

— Тащите его сюда.

Через пять минут два плечистых бойца особого назначения приволокли под руки плюгавенького мужичка с торчащей в разные стороны гривой немытых и нечесаных волос и такой же спутанной бородой, напоминавшей клок овечьей шерсти. От него исходил тошнотворный запах испражнений, перегнившей блевотины и пота. Воняло от одежды или от него самого, разобрать было трудно, но в любом случае одним походом в баню тут не отделаться.

Привыкшие к различным испытаниям носы оперативников мужественно переносили и это испытание. Ни один из них не поморщился, словно воняло не помойкой, а пахло «Шанелью» номер пять. Валера, приблизившийся к полковнику, собрал в кулак всю свою силу воли, чтобы не сбежать или не зажать нос. Не хотел на фоне остальных показаться неженкой.

— Кто такой? — строго спросил Воронин.

Бомж быстро смекнул, что перед ним самый главный, состроил плаксивую гримасу, словно выпрашивая милостыню в переходе, и заскулил:

— Гражданин начальник, я ничего не сделал! Шел себе, а тут они. У-у-у!.. — он покосился на спецназовцев. — Душегубы проклятые! Все кости переломали. Господин начальник, отпустите меня. Я честный, добропорядочный гражданин, над которым поиздевалась судьба-злодейка. Я очень больной человек, мне лечиться нужно! Я в аптеку ходил за лекарствами!..

Он принялся рыться в карманах и после торопливых поисков извлек клочок засаленной бумаги.

— Вот, у меня рецепт! Все по закону. Гражданин начальник.

— Ладно, ладно. Я тебя отпущу, если мне кое в чем поможешь. И на бутылку подкину, для скорейшего выздоровления.

Глаза бомжа заблестели. Он недоверчиво и настороженно посмотрел на Воронина.

— А что нужно делать?

— Ты здесь живешь?

— Ну. не то чтобы. — бомж замялся, соображая, какой ответ будет наиболее безопасным. Говори правду, не бойся.

— Да.

— Давно?

— Скоро будет два года.

— Соседей своих всех знаешь?

Бомж оскалился в ухмылке, демонстрируя наполовину беззубый рот.

— Всех знать нельзя. Мы — квартиранты вольные. Кто пришел, кто ушел. Сегодня здесь, а завтра там. За всеми не уследишь.

— А в последние дни чужие появлялись?

Лицо бомжа окаменело, ухмылка сползла, глаза забегали по сторонам.

— Ну, говори! Появлялись?

— Не знаю.

Воронин понял, что бомж что-то знает, но боится сказать, поэтому молчит.

— Не морочь мне голову, — с угрозой произнес он. — Этим двоим парням, что привели тебя, очень не нравится твой запах, и ты им не нравишься. Они только того и ждут, чтобы я подал им знак. Они молодые крепкие парни, им хочется размяться. Мне позвать их?

Глаза бомжа округлились от ужаса. Похоже, воспоминания о милицейских дубинках и тяжелых ботинках была еще свежа в его памяти.

— Нет! Не надо, господин начальник! Не надо!.. Я вспомнил.

— Ну?

— Сам я не видел, но слышал разговоры между нашими. В подвале того дома, что рядом со сквером, обосновались какие-то незнакомые люди. Они закрыли вход и забаррикадировались внутри. Те из наших, кто попытался туда сунуться, еле ноги унесли. Избили их сильно.

— Воронин торжествующе посмотрел на своих людей. Сомнения разрешены. Теперь местоположение заложников было известно наверняка. А бандиты, похоже, не догадывались, что обложены со всех сторон, как лисы в норе. За работу! — скомандовал Воронин. — Несите сюда план подвала. Захарченко, передай, чтобы усилили оцепление со стороны сквера. Иванюк, возьмешь людей и на всякий случай перекроешь подвалы соседних домов. Валера, где этот чертов план!

Вокруг все забегали, засуетились. Подошел командир группы захвата, молча склонился над планами.

— А бутылочка для лечения? — испуганно взвизгнул бомж. — Обещали!..

Обернувшись, Воронин печально посмотрел на бомжа. Несчастный мужик. Жалкое и никчемное существо. Но ничего не поделаешь, обещание есть обещание, придется сдержать его. Он им сильно помог.

— Семенов, дай на пол-литра. Потом сочтемся.

Старший лейтенант Семенов, весьма прижимистый и экономный мужик, в восторг от подобного предложения не пришел. Скривившись, он помялся, потянул время, но просьба полковника равносильна приказу. Раз так сказал, нужно исполнять.

Получив честно заработанные деньги, бомж сунул их в карман и ковыляющей походкой заторопился дальше от милиции. Все его помыслы теперь были сконцентрированы на одном: как поскорее добраться до ближайшего магазина и купить водки.

На скорую руку собранный маленький военный совет завершился очень быстро, и майор, командовавший группой захвата, удовлетворенно кивнул:

— Прекрасно, выходов, кроме тех, что в подъездах, больше нет. Мы начнем по порядку, с первого. Пусть ваши люди перекроют остальные. Не исключено, что они пробили в стене брешь и сделали подвалы сообщающимися. Это усложнит нам работу. Ориентировки по численности бандитов имеются?

— Нет, сколько их, нам неизвестно.

— Плохо.

— Может, стоит запросить подкрепление?

— Майор обиженно нахмурился. Его компетентность и способности бойцов спецподразделения, вверенного ему, поставили под сомнение. Такого он потерпеть не мог. Моих восьми солдат хватит, чтобы выбить из этих развалин дюжину вооруженных до зубов боевиков. Они не какие-то там зажравшиеся, разжиревшие боровы с тройными подбородками, — камень был явно брошен в огород оперативников. — Мы — лучшие.