– Может, поговорить с Романовым про Матвееву?

Александр сморщил нос.

– Не советую.

– Жалко мать. Она за дочь переживает.

– Пусть переживает. Вырастила убийцу…

– Ты же не веришь, что эта дуреха убила царевича.

– Не верю. Но мою семью… помнишь?

Я прикусила язык.

Действительно, не начни Анастасия свою игру, осталась бы жива Ирэна, да и Дарья не сошла бы с ума. О них я уже забыла.

А надо бы поблагодарить.

Если б не Анастасия, мне бы Александра не видать как своих ушей, максимум – была бы любовницей. И то вряд ли, хватит с меня таких отношений.

– Помню. И все же она совсем еще ребенок.

– Ирэна была не старше. А еще… Маша, тебе ее жалко?

– Да, немного. Она любимого потеряла…

– А ты уверена, что любовь оправдывает любую подлость и любую мерзость? Предательство, убийство, подставу…

– Хм?

Я задумалась. Но ведь и правда…

Стоит сказать: «Я тебя люблю» – и эти слова действуют как пожизненная индульгенция? Ими можно оправдать все что пожелаешь? Замечательно!

В свое время я прочитала жутковатую историю.

Две подруги, обе влюбились в одного и того же парня, он выбрал одну из них.

Что сделала вторая?

Она не стала плакать, не пожелала влюбленным счастья, она просто убила беременную подругу. Заманила в пустой дом, спихнула в погреб и заперла там. Убить-то рука не поднималась, это ж жестоко, а вот так, оставить, пусть сама помрет от голода-холода…

Все во имя любви!

Беременной подруге повезло, ее спасли, увезли из страны, а спустя двадцать лет ее дочь явилась требовать справедливости. Много чего там творилось…

Что меня царапнуло – когда убийцу судили и муж от нее отрекался, она его умоляла: «Я ведь тебя любила! Я все делала ради нашей с тобой любви!».

Здорово, правда?

Любовь – она такая, всеоправдательная. Или все оправдывающая?

Неважно.

Не сомневаюсь, Анастасия будет орать то же самое. И… мне ведь стало ее жалко? И еще такие же жалостливые найдутся. А поставить себя в такую ситуацию? Представить, что между истеричной влюбленной идиоткой и ее предметом стоишь ты?

Я вот стояла. Хотя и сама не знала. Чудом уцелела…

– Уже не хочешь просить за Матвееву? – угадал мои мысли Александр.

– Пошла она в болото, – с чувством сказала я.

– И пусть государь ее там хоть утопит, – приговорил жених.

– Предлагаю забыть про гадости и пойти повозиться с детьми, – подвела я итог.

– Согласен.

* * *

До позднего вечера мы с малышней играли в театр.

Рожденные в эпоху гаджетов и интернета этой забавы и не знают. Но здесь-то ни айфонов, ни айпадов, приходится по старинке…

Из бумаги вырезаются фигурки. На ватмановском листе рисуются декорации.

К примеру, для сказки «Колобок» – волк, лиса, медведь, заяц, колобок, дед, бабка. Это фигурки. Рисунок на листе – дорога через лес. Лист крепится на мольберт или на кульман – главное, чтобы был доступ к его задней поверхности.

Дальше – самое главное.

На каждую фигурку наклеивается железный кругляш размером с копеечную монетку. Любой кузнец такие нашлепки способен сотнями в час производить.

Берется большой магнит, или два магнита – и фигурки начинают путешествовать по листу. Естественно, озвучиваю их тоже я.

Дети – в щенячьем восторге.

Главное достоинство игры – дешевизна реквизита. Все можно нарисовать самому, своими руками. Я – пас, у меня волк, лиса и медведь все получаются на одну морду, причем – поросячью почему-то. А вот Петя рисует просто отлично, в Березовском у него учитель был, а в столице пока не нашли. Если задержимся – обязательно найму.

Остается только вырезать его творения – и играть.

Сам художник тоже смотрит сказки с удовольствием. Александр решил мне помочь, и мы «водили фигурки» уже в четыре руки. Дети были счастливы.

Я, правда, иногда забывала пользоваться магнитом.

Обнаружилось еще одно свойство полозов…

Я могу притягивать к себе рудные жилы. Но ведь и монетки – это такой же металл. Их я тоже могу притягивать к себе, манипулировать, как пожелаю…

Если разорюсь, сделаю себе кости с добавлением железа – и буду играть на деньги. Все с голоду не помру.

* * *

Прощание с царевичем вышло грустным.

Я и не думала, что здесь люди так отреагируют. Я привыкла к другому…

Сколько у нас преставилось президентов, политиков, премьеров, королей… Ладно, королей я не застала, но всех остальных?

И как реагирует у нас народ?

В лучшем случае взмах рукой – еще один деньгососущий клоп помер, и что? Нам с того ни жарко ни холодно, помер Аким – и фиг с ним.

В худшем случае еще и пожелают поглубже в ад провалиться. Такое я тоже слышала, и если хоть половина пожеланий реальностью станет – мне было бы реально страшно помирать. Если ад есть – в нем черти в шесть смен пахать будут, без устали, в две бригады…

Здесь было совершенно не так.

Люди шли ко дворцу.

Мы тоже не поехали, я шла пешком, под руку с Александром. Детей мы с собой не взяли, но Ваня и Петя шли рядом.

Дамы все в черном, у мужчин траурные повязки на руках, тоже черные тона в одежде, у всех – цветы. Красные, белые, желтые…

Венков не было, здесь их не возлагают, но зато папоротника – море. Почему-то здесь его обязательно добавляют в траурные букеты.

И все это летело к воротам дворца.

Солдаты смотрели молча, но не ругались, не разгоняли зевак, ничего не убирали…

Похороны царевича состоят из трех этапов.

Прощание на Соборной площади.

Сюда допускали всех желающих, солдаты не отсеивали даже откровенных юродивых. Разве что отвешивали пару пинков тем, кто начинал себя вести вовсе уж непристойно. Орал, матерился…

Странно, но пьяных почти не было. Или их тоже отсекали на подходах? На месте Романова я бы толпу агентурой набила, как арбуз – семечками. Мало ли что?

Гроб стоял по центру площади. К нему можно было подойти проститься, правда, ненадолго. Прошел мимо – положил цветы – свободен. Да не в гроб цветы класть, а рядом. Иначе там бы весь гроб завалило в три слоя, столько их несли.

Мы с Благовещенским не стали исключением. Чин чином прошли мимо гроба, в общей очереди, не пользуясь моим колечком, положили цветы…