Очередная вспышка, озарившая все море, – в нескольких сотнях миль к югу.

– Двигай, – торопит Слейд. – Если ты не доберешься до Хелены прежде, чем она умрет в капсуле, ты обо всем этом не вспомнишь до следующего…

Барри уже несется вниз по холму к дому, одновременно выковыривая из кармана телефон, спотыкается и падает, снова вскакивает, успевает набрать номер. Дальше он бежит к сияющему огнями дому, держа телефон рядом с ухом.

Гудок.

Гудок.

Приходит звук от второго взрыва.

Телефон все еще звонит.

Переключается на автоответчик.

Он швыряет его наземь. Холм уже кончился, дом прямо перед ним, едкий пот застилает глаза.

– Хелена! Подожди! – вопит Барри.

Их дом – большой загородный особняк, выстроенный рядом с вьющейся по дну долины речкой. Барри взбегает по крыльцу, врывается в дверь и, не переставая выкрикивать имя Хелены, несется через гостиную, опрокинув столик рядом с креслом – стакан с водой вдребезги разбивается о кафельный пол. В восточное крыло, мимо главной спальни, в самый конец коридора – там стоит распахнутой сейфовая дверь лаборатории.

– Хелена, стой!

По лестнице он слетает вниз, в подземную лабораторию, где находятся кресло и депривационная капсула. У них есть ответ. Или, во всяком случае, что-то, что они могли бы попробовать сейчас, а не через тридцать три года. По лицу Слейда, освещенному пламенем ядерных пожаров, было ясно, что он не лжет. Он внезапно осознал, что натворил. Сколько страданий принес.

Барри уже в лаборатории. Хелены не видно – значит, она в депривационной капсуле. То же самое подтверждают и экраны терминала, на одном мигает красная надпись: «ЗАФИКСИРОВАН ВЫБРОС ДМТ».

Барри кидается к капсуле, дергает люк, чтобы его открыть…

Мир останавливается.

Лаборатория начинает выцветать.

Внутри Барри надрывается от вопля – это надо остановить, у него есть ответ!

Но он не может ни крикнуть, ни пошевелиться.

Хелена умерла, а вместе с ней и временная линия.

* * *

Барри осознает, что лежит на боку в полной темноте.

Когда он садится, его движение приводит в действие панель ламп над головой, она сперва тускло, потом все ярче заполняет теплым светом небольшую комнату без окон – кровать, шкаф, тумбочка.

Барри сбрасывает одеяло и выбирается из кровати, его слегка пошатывает.

За дверью – стерильный коридор. Через пятнадцать метров он упирается в основной проход, пошире, куда выходят еще три коридора, а с противоположной стороны прохода открывается вид на жилое пространство этажом ниже. Барри видит просторную кухню. Столы для бильярда и настольного тенниса.

И большой работающий телевизор, картинка – женское лицо – на паузе. Лицо ему смутно знакомо, но имени он не помнит. Вся его жизнь словно бы спряталась в норку, и он никак не может ее ухватить и вытянуть наружу.

– Эй, кто-нибудь!

Голос эхом отдается от стен.

Ответа нет.

Барри идет через основной проход, минует табличку, прикрепленную к стене рядом со следующим коридором. «Крыло 2 – Уровень 2 – Лаборатория». И еще одну. «Крыло 1 – Уровень 2 – Кабинеты». Спускается по лестнице, выходит на главный уровень.

Перед ним – вестибюль с небольшим уклоном, с каждым шагом по нему делается все холодней. Вестибюль заканчивается дверью вида столь сложного, что она могла бы служить люком космического корабля. Цифровая панель на стене рядом с выходом отображает в реальном времени погодные условия.

На ногах у Барри лишь носки, стоять на полу очень холодно, а ветер по ту сторону завывает словно басовитый призрак. Барри берется за рычаг на двери и, следуя табличке с графической инструкцией, с силой проворачивает его вниз против часовой стрелки. Это движение открывает несколько замков, теперь дверь готова провернуться на петлях.

Барри распахивает ее и получает прямо в лицо заряд ветра, холодного настолько, что температуры он даже не чувствует. Ощущение скорее такое, что ему ногтями сдирают кожу с лица. Он понимает, что волосы в ноздрях мгновенно замерзли, а при попытке вдохнуть чуть не давится – такая боль распространяется по дыхательным путям. Сквозь дверной проем он видит тропинку, уходящую от станции вниз по направлению к леднику, окружающий мир окутан мглой, в ней вихрятся снежные иглы, жалящие лицо, словно шрапнель.

Видимость отсюда не более четверти мили, но лунный свет позволяет разглядеть поблизости другие структуры. Комплект больших цилиндрических цистерн – предположительно водоочистные сооружения. Раскачивающаяся на ветру вышка – что-то вроде подъемного крана или, быть может, буровая установка. Сложенный на время бурана телескоп. И несколько гусеничных вездеходов всевозможных размеров.

Больше терпеть невмоготу. Ухватившись за дверь уже почти одеревеневшими пальцами, Барри захлопывает ее. Замки защелкиваются. Рев ветра вновь сменяется непрерывным призрачным воем.

Он идет по вестибюлю обратно внутрь станции, везде образцовые чистота и порядок, но, судя по всему, здесь никого нет. К лицу, успевшему чуть-чуть обморозиться, возвращается чувствительность, кожа начинает гореть.

Барри все еще ничего не помнит, и чувство затерянности во времени переполняет его тяжким экзистенциальным ужасом. Словно ты только что пробудился от кошмара, когда грань между сном и явью еще туманна, и пытаешься разговаривать с призраками. Он помнит лишь собственное имя, все остальное словно не в фокусе.

На диване перед телевизором лежат пустая коробка от диска и пульт. Барри садится и нажимает кнопку.

Женщина на экране сидит на том же самом месте, где он сейчас, ее плечи укутаны одеялом, на столике перед ней исходит паром чашка с чаем. Она улыбается в камеру и отводит с лица седую прядь, а сердце Барри вздрагивает.

«Как все странно, – женщина издает нервный смешок. – Ты должен увидеть эту запись шестнадцатого апреля две тысячи девятнадцатого года, в наш «любимый» день в истории. Твое сознание и воспоминания из предыдущей временной линии только что заняли свое место. Во всяком случае, должны были. С каждым циклом память возвращается к тебе все медленней и все непредсказуемей. Иногда выпадают целые жизни. Потому я и записала это видео – во-первых, хочу сказать тебе, чтобы ты не боялся, ведь ты, наверное, удивлен, что оказался на исследовательской станции в Антарктиде. И во-вторых, я хотела бы кое-что сказать тому Барри, который помнит все временные линии – но не тому, с которым я сейчас живу. Поэтому прошу тебя – если память еще не вернулась, нажми на паузу».