смотреть на Макса, когда он злится. Я ни в чем не виновата. Точка. Нет смысла вымещать на мне гнев.

— Мне не доставляет радости, что пострадала истинная моего брата, но больше всего злит, что могла пострадать ты.

От рваного выдоха на стекле осталось полупрозрачное пятнышко.

Свет фонарей тусклыми лучами пробирался сквозь затемненные окна, ложился на фактурное лицо Макса, выделяя сведенные к переносице брови, напряженную челюсть.

Могла, но не пострадала. Со мной где угодно может случиться что угодно, от несчастных случаев никто не застрахован. Или это беспокойство по другой причине?

— Ты злишься, потому что на мне нет твоей метки?

Стойко выдержала гневный взгляд бледно-желтых глаз.

— Возможно, если бы она была, я злился чуть меньше, но это не определяющий фактор, Карина.

— Ты всегда называешь меня полным именем. Почему?

Малин смотрел на дорогу, а я — на него.

— Нравится. А как ты привыкла?

— Кара.

Макс усмехнулся с очередным шумным выдохом.

— Говорящее имя.

Нахмурилась, отворачиваясь. Вот и чего началось? Я ведь и ответить могу.

Мы оба, вроде, немного расслабились. Незначительно, учитывая, что у нас в багажнике человек. Как раз о нем хотелось узнать побольше.

— Откуда у Скама шрам? Он себя не контролирует?

Макс одной рукой управлял авто, локоть второй уперся в окно. Неприятная тема?

— Можешь не рассказывать, если не хочешь, — заверила спокойно.

— Ты часть моей семьи, рано или поздно все равно узнаешь.

— Я не… — возразила против утверждения про семью, и почему-то осеклась под косым недовольным взглядом.

Приподняла руки ладонями вверх и повернулась к окну.

Я не часть твоей семьи, но промолчу, ладно. Метка ничего не меняет, я об этом сказала сразу.

— Помнишь Кристмал говорил, что просил у меня и брата кровь, но я отказал? — Макс говорил спокойно, и руки, кажется, тоже расслабились.

— Помню.

— Я отказал, Скам согласился, — за беспечностью скрывалось нечто глубоко болезненное.

— И что? Просто кровь. Как это повлияло на него?

Макс бросил на меня короткий взгляд. Сомневается, стоит ли говорить?

Я предлагала молчать. Хотя мысль, что он мне не доверяет, неприятно свербит.

— У него оказалось чуть больше мутировавших генов, чем обычно. В то время была программа под финансированием Правительства под кодовым названием "зверь", — кривая усмешка исказила его губы.

Мне уже не нравится. Программа, финансирование и само название не предвещает чудесной сказки.

— Суть заключалось в так называемой "поломке гена", чтобы человек мог обратиться в зверя.

Не верю своим ушам. Это ужасная, жуткая шутка. Чудовищный розыгрыш. Мог бы быть, не стань я свидетелем зверского поведения Скама.

Не уверена, что хочу слушать историю дальше…

— Результат ты сама видела.

Как это… Почему Верховные содействовали чокнутому ученому? Или это была их идея, сделать альф сверхлюдьми?

— Почему он вообще пошел на такое? Сколько вам было? Родители не пытались его остановить? Ты ведь не согласился.

Вопросы сыпались один за другим, заткнуться оказалось сложно.

Макс бросил на меня очередной мимолетный взгляд, будто решал для себя, стоит ли свернуть тему или продолжить. Он выбрал последнее.

— Наша мать умерла сразу после родов, отца убили, когда нам было по одиннадцать. Нас забрал дядя, родной брат отца.

При упоминании дяди голос Макса заметно напрягся.

— Он подтолкнул Скама к такому решению?

— Он умеет убеждать, — глухо протянул Макс, поворачивая к универу.

Столичные. Не зря я всегда считала их неадекватными. Пусть не все, но большая часть точно не достойны даже вежливого приветствия.

— Почему у вас разные фамилии?

Макс заглушил мотор, повернулся ко мне.

— Я взял фамилию матери, Скам оставил фамилию отца.

Он кончиками пальцев скользнули к виску, щека оказалась прижата к горячей ладони. Нечто приятное сладостно отозвалось внутри на ласку.

В бледно-желтых глазах неразборчивая буря эмоций. Макс пытался казаться расслабленным, но у него плохо получалось. Наклонился к губам, и не коснулся.

— Я знаю, что ты испытываешь, — проговорила тихо, не отрываясь от бездонных зрачков. — Рядом со мной не обязательно притворяться спокойным. Не сдерживайся.

Усмешка опалила нежную кожу.

— Малая, когда я перестану сдерживаться, мы инициируем истинность.

Проклятье, почему от этих слов все тело тонет в трепете?

— Поцелуешь или нет?

Облизнула губу, смотря на его. Хорошо знаю, какими они могут быть нежными, твердыми, требовательными. Космическими…

— Когда-нибудь ты у меня так метку попросишь, — улыбнулся Макс мне в губы.

— Ни за что, — запустила пальцы в его волосы.

Касание губ как в метре от поцелуя. Одно движение и почувствую полностью. Впервые без оглушающей до беспамятства страсти. По крайней мере с моей стороны.

Повернулись на скрипнувшие ворота.

Встревоженная Нэнси обнимала себя руками и уверенно направлялась к машине.

— Запомни этот момент, — Макс отпустил меня и открыл дверь.

Еще раз облизнулась с досадой от несостоявшегося поцелуя, и вышла из авто.

— Макс, где Скам? — Нэнси смотрела по сторонам, на Макса, на машину, снова по сторонам.

Она металась раненной птицей, вызывая сочувствие, только вот…

— Макс? С каких пор он стал для тебя Максом? — недоумение рвалось наружу, отражаясь в каждой произнесенной букве.

Нэнси сжала рукава свитера.

— Прости, это была не моя тайна, — пробормотала Нэнси, а я уставилась на Малина.

Он в ответ приподнял брови.

Что? Я сама виновата в своем неведении? Вот уж нет! Мог и рассказать, кто твой брат на самом деле.

Выходит, и про то, что они истинные, тоже знал.

Прищурилась с недовольством, Макс на это лишь усмехнулся.

— Где Скам? — Нэнси громче повторила вопрос.

Ее тревога ощущается на расстоянии.

Удар со стороны машины привлек внимание. По багажнику изнутри сыпался один удар за другим.

— Макс? — Нэнси смотрела на авто, на Малина, обратно, и так по бесконечному кругу.

— Я заберу его к себе, ему надо успокоиться, — он потянулся к ручке двери водительского сиденья.

— Нет! Выпусти его.

Откуда в ней взялось столько смелости? С заклеенной пластырем щекой она выглядела слишком беззащитной, а звучала, наоборот, очень уверенно.

— Нэнс, это не лучшая идея, — с нажимом произнес Макс.

— Нэнс? — мой рот открылся и отказался закрываться.

Какого черта? Они что, успела сдружиться? Что вообще происходило, пока я не видела?

Макс на мое удивление отреагировал коротким взглядом.

— Скам мне ничего не сделает, Макс, пожалуйста, выпусти его, — взмолилась Нэнси, стоя у багажника.

Еще один крепкий удар остался небольшой выпуклостью на ровной поверхности металла.

— Мне придется его вырубить, если что-то пойдет не так, — предупредил Малин.

— Ничего не случится, я уверена, — прошептала Нэнси.

Багажник открылся. Скам вылез, потряхивая головой. Увидел Нэнси и больше никого не замечал.

Притянул ее к себе, с шумом втягивая воздух у шеи, у виска, на