Позже я узнал, что к нам присоединилась Эмери, которая следила за порядком, а также за соблюдением очередности. Хотя на самом деле, она взяла на себя функцию выбора, кого из людей нужно было поставить на ноги в первую очередь. И кому эту помощь не оказывать вообще!

Но об этом я узнал только с наступлением сумерек. Когда поток раненных уже закончился.

— Что скажешь? — спросил я у Герека, вид у которого был очень усталым.

— Скажу, что последний раз так уставал во время гражданской войны в Египте. — Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Корф свалился, когда до наступления темноты. А ты ещё довольно сносно выглядишь.

— Всё дело в этом! — достал я накопитель энергии. — Мама принесла его, когда пришлось лечить сына Макарова.

— Это тот, которого тебе лично положили на операционный стол? — спросил он.

Я кивнул.

— Первый раз увидел, как человек держится за жизнь только за счёт личной силы. Пока достал наконечник из сердца, трижды приходилось использовать омолаживающую силу. А если бы ты не подошёл, то думаю потратил бы ещё больше энергии. — сказал я.

— Ты в следующий раз, когда к тебе будут поступать такие «ВАЖНЫЕ» — выделил он это слово, — пациенты, не бойся просить помощи. Пока что у тебя нет сил и сноровки как правильно вытаскивать из тела чужеродные предметы. Но года через два физиология возьмёт своё и будешь со своим даром работать, как конвейер. А пока лучше, чтобы с тобой работал кто-то из моих учеников. И им опыт, и тебе помощь.

Я согласился. Сегодня мы первый раз работали все вместе. И откровенно говоря нам не хватало рабочих рук. Элементарно, некоторых бойцов заносили, не освободив от брони. А это потерянное время, следовательно, людские жизни.

Хотя я должен признать, что в паре случаев именно то, что на бойцах была броня, сохранило им жизнь. Доспехи сдерживали потерю крови.

С этой мыслью я обратился к Гереку.

— Нужно выдать нашим бойцам конопляные веревки и показать, как с её помощью останавливать кровь.

— Хорошая идея! Но почему ты сказал, что только нашим воинам? Ведь эта наука может пригодиться всем.

— Это решение пусть принимают родители. Как видишь, даже нам сегодня пришлось участвовать в политике, хоть мы и были в качестве инструмента.

Герек тяжело вздохнул. Спорить с моим высказыванием было бессмысленно.

Выглянув на улицу увидел множество лежащих на земле раненных. Уже было довольно-таки темно, но я смог в паре десятке метров рассмотреть силуэт матери, которая с кем-то разговаривала.

— Леди Тьер, — говорил мужчина, — наш род перед вами в долгу. Когда я увидел своего сына со стрелой в груди, передо мной словно вся жизнь пролетела.

— Князь Макаров, мы рады были Вам помочь. Кто как не мать Вас сможет понять. К тому же вот человек, которому Вы обязаны, — заметив меня указала в мою сторону она.

— О, Стихия Всемогущая! Молодой человек, сколько же Вам лет?

— Тринадцать, Де Макаров.

Он схватил меня за руку и крепко пожал. Не сильно, а именно крепко.

— Запомни, юный Тьер, для тебя я просто дядька Стёпа. И никак иначе. Когда закончится эта глупая война и я смогу вернуться в свои земли, обязательно найду чем тебя отблагодарить.

— Полноте, дядя Стёпа, — быстро обратился я к князю, который неведомым мне образом оказался на нашей стороне. Хотя именно его земли находились на границе Славянской империи. И чтобы пробраться до нас ему, наверняка, пришлось проделать длинный и опасный путь. — Для меня уже в радость помочь столь благородному роду как Ваш.

— Слова не мальчика, но мужа! — произнёс он. — Жаль, что ты уже обручен, так бы я посчитал за честь породниться с вашим родом. Но я вижу, что утомил Вас, прошу прощения. К тому же мне нужно проверить моих людей и сына.

Когда Макаров покинул нас, ко мне обратилась Эмери.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хочу спать и есть. Готов проглотить слона.

— Вы всё это время не ели? — с беспокойством спросила она.

— А ты будто бы ела.

— Не сравнивай меня с собой. Пойдём в лагерь, успеем перекусить, прежде чем начнём Совет.

— Вы меня что ли ждали? — спросил я.

— Да. Во-первых, нам нужно послушать от тебя новости касательно вызова на дуэль Нарышкина. Во-вторых, раз уж ты здесь, то и обучать тебя военной науке, а также «полевой» политике будем по полной.

В палатке находились отец и Михаил. Серек же не успел ещё вернуться обратно. Выслушав мой «отчёт» по сегодняшнему дню, отец сказал.

— Очень странно, что Нарышкин так себя повёл с тобой.

На что Михаил высказал своё мнение Талию.

— Наверно, он видит, как к тебе относится император и решил, что нас можно «нагнуть».

— Но будучи магистром огня нападать на ребенка? Не думал же он, что я оставлю это без ответа? — с задумчивым выражением лица, спросил отец.

— Значит на это и был расчёт, — сказал Эмери. — Ведь мы не смогли бы восстановить честь рода, пока идёт война. Следовательно, нас прозвали бы трусами!

— Но я же ребенок! — вставил свои пять «медных» я.

— А об этом бы злые языки умолчали бы. Главное, что ты Тьер. И ты на войне. А здесь ты или воин, или никто, — строго сказал отец.

Я кивнул, соглашаясь с отцом. Историю пишут победители.

— Тогда пустите слух, что я отказываюсь лечить людей Нарышкина. Думаю, его люди будут очень недовольны. — Я посмотрел на родителей, и спросил: — Как считаете, о нас сегодня было много разговоров? Многие захотели бы чтобы в случае чего мы оказали им помощь, а не войсковой эскулап?

— Конечно были! — ответил Талий. — Мы ведь изредка посматривали за твоей работой. И я с уверенностью могу сказать, что на таком уровне как ты, никто не работает. А когда ты с Гереком доставал стрелу из сердца, это было нечто. На это дело прибежали посмотреть Орлов и Броф. Насколько мне известно, император успел принести свои соболезнования князю Макарову. Никто не думал, что его сын выживет.

— Я согласен со сказанным, — произнёс Михаил. — Но ещё нам нужно, чтобы простой солдат увидел, как ты работаешь с ранеными.

— Как ты себе это представляешь? — спросил Талий.

— После сражения прибыть на поле, и исцелить несколько солдат на глазах у всех.

— Наших воинов, — поправила Эмери. — Ты сможешь это сделать?

— Не все раны можно исцелять сходу, — ответил я. — Если будут накопители с энергией, то больших проблем не должно быть. За исключением травм головы и отсеченных конечностей.

— Кстати об этом, а