дело, водили на арт-терапию. Когда родители так испугались, что со мной всё внезапно стало в порядке, что решили срочно лечить. Было здорово. То есть, мне нравилось, а терапевтам – не очень. Я такую жуть рисовал, что мне чуть не влепили новый диагноз. Но для ретабло, по-моему, самое то. В Мексике мог бы сделать карьеру! У нас есть бумага или картон?

Разрезали пустую коробку, порывшись в сумках, ящиках и карманах, нашли три чёрных ручки, две синих, зелёный карандаш, красный фломастер и жёлтый прозрачный маркер. Артур рисовал, все, столпившись вокруг, давали советы, Наира требовала изобразить её в бальном платье, а не в домашних спортивных штанах, конъюнктурщик куница Артемий сидел на плече Самуила, сообразив, кто тут сегодня самый любимый и главный гость. Вразнобой диктовали художнику: «Дана, Артур, Юрате, Три Шакала, Наира, Труп, куница Артемий и котик Раусфомштранд благодарят святого Николая Чудотворца за визит марсианина с Юпитера Самуила, который пришёл к нам с подарками в канун Рождества». Три Шакала, добрый католик, говорил: «Это вы хорошо придумали! Вот теперь у меня праздничное настроение, как будто в костёл сходил». Труп требовал вставить перед именем Наиры эпитет «прекрасная», Наира кричала: «Не надо, пусть это будет секрет!» В итоге решили назвать «прекрасными» всех. «Прекрасная Дана», «прекрасный Артур», и так далее. «Прекрасного Чудотворца прекрасно благодарят». Так хохотали, что Самуил почувствовал себя пьяным прежде, чем попробовал пунш.

Поскольку в «Крепости» не нашлось ни липучек, ни кнопок, готовое ретабло прибили к стене здоровенным гвоздём. И наконец подняли бокалы. В смысле, разномастные кружки с пуншем. За тебя! – говорили все Самуилу. – За Рождество! За жизнь! И за нас.

– Пунш зашибись получился, – сказал Самуил, поставив пустую кружку на стол. – И всё остальное. Такое счастье! По уму, это я должен был ретабло нарисовать. Спасибо, что когда я пришёл в «Крепость», мне тут все обрадовались и угостили рождественским пуншем. И согласились подарки взять.

– Я всегда считала, – улыбнулась Юрате, – что на самом деле ретабло должны выглядеть как-нибудь так: «Святая Дева Гваделупская благодарит дона Хуана за то, что не пропил посланный ему мешок песо, а построил дом и завёл поросят». «Святой Иуда Фаддей благодарит синьору Лолиту за то, что выполняла все предписания врачей и полностью восстановилась после той операции, во время которой он её спас». «Я был святым Себастьяном, однажды мне стала молиться Кончита из Мехико, просила послать ей взаимную любовь, я послал, и вот уже сорок лет Кончита живёт со своим возлюбленным в полном согласии, спасибо, что мой труд не пропал зря»… Вот вы смеётесь! Ну да, я сама смеюсь. Но по сути, это же очень серьёзно. Нет большего счастья, чем убедиться, что твоя работа была не напрасна. Что твои подарки попали в хорошие руки. Что твои усилия – не тщета.

* * *

Разошлись сильно за полночь; впрочем, на часы не смотрели, просто в какой-то момент все стали дружно зевать. Но расставаться всё равно не хотелось, поэтому всей компанией пошли провожать домой Трёх Шакалов, в смысле, Арунаса, благо он живёт совсем рядом, в доме у подножья холма. Потом Дану с Артуром, который нёс за пазухой обоих зверей. Потом вызывали такси для Наиры, потом утешали Трупа, который хотел с ней поехать и проводить до подъезда, а там как пойдёт, но в последний момент не решился, и вот так всегда! – говорил он, чуть не плача. – Почему у меня не получается? Я же с другими девчонками храбрый, иногда даже слишком наглый чувак!

Наконец Самуил с Юрате остались вдвоём, и она сказала:

– Хотела бы я проводить тебя до самого дома! Но не выйдет. По иным реальностям мне гулять больше некем. Поэтому ладно, пошли провожать меня.

– А ты на самом деле где-то живёшь? Просто в нормальном доме, как люди? В обычной квартире? – спросил Самуил: – Глупый вопрос, понимаю. Но я не мог не спросить.

– Глупый, – согласилась Юрате. – Но в точку. В городских реестрах мой дом не значится. И доставку туда не закажешь: адрес, вроде, нормальный, но курьеры его не находят. Я попробовала пару раз. А с виду вполне обычный кирпичный дом. Не какой-нибудь призрачный. Не исчезает, когда пропоёт петух. И не мечется с места на место. Даже на фотографиях получается. Пока я есть, дом тоже есть, это факт.

– Как-то так я примерно и думал, – вздохнул Самуил. – Хотя представить, как это работает, всё равно не могу.

– Так воля же, – пожала плечами Юрате. – Созидательная. То есть, в наивысшей октаве. Та сила, благодаря которой когда-то возникла ваша реальность. И не только она… Знаешь, что плохо?

– А у нас что-то плохо? – удивился Самуил.

– Мой дом слишком близко отсюда, – рассмеялась она. – Поговорить не успеем. Но эта беда легко поправима. Пойдём самой дальней дорогой. Добро, если доберёмся к утру!

Шли по городу; Самуилу с каждым шагом становилось теплей. Он на ходу расстегнулся, размотал шарф и сунул его в рюкзак. Спросил:

– Мы снова туда попали?

– Куда?

– Где пиццерия «Голод и тётка». Ты говорила, там почему-то всегда теплей.

– Нет, к сожалению, не попали, – улыбнулась Юрате. – Тебе стало тепло, потому что разгорелся твой внутренний огонь. Рядом со мной он обычно хорошо разгорается. К сожалению, не у всех. Но это дело такое, просто дать никогда не достаточно. Должно быть стремление взять. Встречное усилие. Благодарность. И готовность этот дар удержать.

– Да, это я понял, ещё когда ты про ретабло шутила, – подхватил Самуил. – В смысле, что для тебя это важно. Что в целом здесь это важно. Что у людей в ТХ-19 часто нет сил взять подарок. И не только сил.

Юрате молча кивнула. Свернула в какую-то подворотню. Сказала:

– Здесь шикарный двор. Проходной. Люблю их очень. Проходные дворы нужны городам, как людям правильное дыхание. Чтобы сил было больше и жилось веселей. Плюс проходные дворы добавляют пространству сложности. И увеличивают число неочевидных, скрытых путей.

– Я их в детстве коллекционировал, – признался Самуил. – Специально искал, адреса в тетрадку записывал. С пометками: «Проход не видно, он за кустами», или «Там часто репетирует какой-то трубач». Недавно как раз нашёл ту тетрадку, когда гостил у своих. Девяносто шесть проходных дворов! Я забыл, что их было так много. Шикарная получилась коллекция. Хочу теперь как-нибудь снова по всем адресам пройтись.

– У меня тоже коллекция, – сказала Юрате. – Правда поменьше, чем у тебя. Здесь люди любят огораживаться и запираться. В принципе, их даже можно понять. Потому что многие склонны портить и гадить. Или просто