уединенность. Просто так попасть в этот ресторан было невозможно — строгий дресс — код и вход только по картам, выдаваемым лично Деменевым. И даже несмотря на это, «Царь — город» процветал.

— Вы поедете со мной, Кира. Вам будет полезно послушать. Выезжаем через полтора часа, будьте готовы, — удивил меня Воронцов. — Вопросы есть?

— Нет, — покачала головой. — Только…

— Что? — заинтересовался начальник.

— У меня проблемы, — все-таки решилась сказать я.

— В каком смысле? — вскинулся Кирилл и встал с кресла, подходя ко мне.

— Вчера я разговаривала с Державиным. И он аннулировал нашу договоренность, — тихо ответила я.

— Я уже в курсе, — я нахмурилась, неужели они уже разговаривали? — Максим звонил мне. Сказал, чтобы я шел к черту и закатывал свою губу, потому что отступаться он не собирается. Но вы все равно молодец, Кира. Обычно он меняет свое мнение в течение нескольких часов. У вас же… прошли практически сутки.

— Простите, Кирилл Романович. Вы сейчас о чем? Вы знали, что он все равно продолжит… настаивать?

— Конечно, — усмехнулся Воронцов. — Если Державин что-то для себя решил, то ему плевать на препятствия на пути. Я был очень удивлен, что тогда, в субботу, он спокойно ушел. Каюсь, даже подумал, что вы его проняли и он правда… влюблен в вас в некотором роде. Но вот все встало на свои места. Именно поэтому я и говорил, что разберусь с ним сам. Своими методами. Если, конечно, вы не надумали переходить в его фирму.

И он замолчал, ожидая. Уверена, что не просто так он сказал последнюю фразу. Намекает на поцелуй?

— Вам будет легче, если я уволюсь? — спросила я.

— Странный вопрос, Кира, — Кирилл серьезно посмотрел на меня. — Я привык окружать себя профессионалами и не пожалел, что взял вас к себе. По крайней мере до этого вы удовлетворительно выполняли все мои требования. Но если у вас возникает подобный вопрос, то я начинаю сомневаться в правильности принятого решения. Что значит, мне будет легче? Противостояние с Державиным не закончится никогда. С вашим уходом, Кира, оно будет продолжаться, потому что в любом случае мы найдем повод. Конечно, мы вновь вернемся к состоянию холодной войны на некоторое время. Но это не отменяет одного: мы никогда не будем друзьями.

— Я вас поняла, — конечно, я поняла! Он усомнился в моем профессионализме. И закономерно, потому что я сама стала сомневаться. Но, может, он говорит правду и стоит задуматься? Пускай друзьями они и не станут, но я перестану играть роль пушечного мяса.

— Можете идти.

Кивнула и направилась к себе, но Воронцов снова остановил. Я уже заметила, что начальник — любитель поступать вот так, говоря важные вещи, когда человек уже морально расслабился и готов ретироваться. Еще один способ психологической атаки?

— Как прошло ваше свидание с Александром?

— Это не было свиданием, — ответила я правду, не моргнув глазом. — Обычная поездка в поле верхом.

— Все живы?

— В каком плане? — резко высказалась я, не ожидая такого вопроса.

— Никто с лошади не упал? Может, случайно.

— Нет, Кирилл Романович. И я не понимаю, как вы можете высказывать подобную чушь, — ответила спокойно, понимая, что имеет место чистая провокация. Но все равно голос под конец чуть сорвался. превратившись в гневное шипение.

— Успокойтесь, — хмыкнул Воронцов. — Это шутка.

— Неудачная шутка, — покачала головой и, резко развернувшись на каблуках, вернулась в приемную.

Нет, теперь я была уверена, что так работать не смогу. Если Державин намерен продолжать добиваться меня с непонятной целью, а Воронцов и тот ведет себя странно, то мое увольнение станет идеальным выходом. По крайней мере я чувствовала, что тогда Максим отцепится от меня. Стравливать двух сильных личностей я не имела ни малейшего желания. Конечно, приятно, когда тебе оказывают внимание, но это может перейти во что-то серьезное, и тогда неизвестно, какие наступят последствия.

Нужно взвесить все за и против. Теперь у меня есть опыт работы секретарем, пускай и очень маленький. Может, правда уйти в суд?

Десятью минутами позже я сидела в уборной и массировала виски. Голова раскалывалась до невозможности — я ведь ненавидела перемены. И терять отличную работу не хотела. Но Державин меня пугал. Воронцов… Воронцов убивал своей неоднозначностью и противоречащим поведением. Зачем я вообще отправила резюме в «Немезис»?

— Насть, поговори со мной, — позвонила я подруге, предварительно убедившись, что говорить она может. Отправила ей смс, на что пришел ответ, что Ионова свободна.

— Кирюш, у тебя что с голосом? — взволновалась девушка. — Что случилось?

— Я хочу уволиться.

— Почему? — воскликнула подруга.

— Потому что я дура, Настюш. Я творю непонятные вещи… и могу стать причиной того, что Воронцов и Державин перегрызутся, как дворовые псы. А за кого, Насть? За меня? Потому что я не смогла проконтролировать ситуацию? Я не хочу так.

— Так. Давай по порядку. Ты хочешь работать в «Немезисе»?

— Хочу, — вздохнула я.

— Но чувствуешь, что до добра это не доведет?

— Именно так. Моя жизнь уже похожа на одну из серий Санта — Барбары. Но я боюсь перемен, ты же знаешь. Помнишь, как я боялась идти на собеседование?

— Прекрасно помню. Я даже не знаю, что тебе посоветовать, подруга.

— Вот и я не знаю. Ладно, Настюш, я побегу… Сейчас съезжу на встречу с Воронцовым и приму решение.

— Позвони мне, как освободишься. Я буду ждать, Кирюш. Ты только не раскисай.

В приемную заходила, все так же погрузившись в свои мысли. Не знала… не знала я, что мне делать. Именно в таком состоянии меня и застал Державин. Я даже не удивилась его неожиданному приходу. Только подняла на него глаза и вновь уперла кулачки в щеки.

— Кира? Что случилось? — Максим подошел к моему столу.

— Ничего, Максим, — ответила я. — Если ты к Кириллу Романовичу, то подожди. Я его предупрежу.

— Нет, я пришел к тебе, — хмуро отозвался Державин. — Тебя кто — то обидел?

Я растянула губы в улыбке.

— Нет.

— С тобой что-то не то, — настаивал на своем он. — Я ждал, как минимум, гневных речей и взгляда разъяренной фурии после того, что я тебе вчера сказал. Но ты… никакая.

— Оставь меня в покое, пожалуйста, — продолжала я.

— Перестань! — повысил голос Державин. — Не будь ребенком. Говори.

— Ты хочешь знать? — я резко откинулась на спинку стула. — Хорошо. Я решила уволиться.

— Знаешь, Кира, то, что ты сказала, должно меня обрадовать. Но я почему — то ни черта не рад. Ко мне в фирму ты не собираешься?

Скривив губы, покачала головой.

— В суд пойду. Секретарем заседаний.

— Ты в своем уме? Или это Воронцов что-то сделал? Ты