– Есть одна женщина, но в качестве потенциальной жены я ее не воспринимаю, слишком она молода.

– Стареешь, братец, раз на молоденьких потянуло, – рассмеялся Георгий.

Он вдруг ощутил, что ему удивительно легко общаться с братом, мелькнула мысль – сколько же времени они потеряли, когда каждый считал, что другой не только не друг, но скорее враг и при первой же возможности напакостит!

Попрощавшись с Денисом, Георгий поехал на работу к Попову, решив заодно поговорить и с Егором, может, тот знает что-то новое в деле об убийствах Федора и Любы.

Егор встретил его у выхода из здания.

– Далеко собрался? – спросил Георгий, прикидывая, как поступить, если Егор уходит надолго.

– Пообедать, пока есть время.

– Ну пойдем, а Попов на месте?

– Нет, еще не приезжал, он на объект уехал, что-то там с замерами напутали.

Приняв решение, Георгий отправился с Егором в пирожковую, которая была совсем рядом. После обеда они решили немного прогуляться и заодно поговорить.

– Что там слышно об убийстве Федора? – начал Георгий. – Меня почему-то по убийству Любы не вызывают, и я не знаю, может, стоит им о себе напомнить?

– По Федору – все известно, а что касается твоей жены, то это дело, как я слышал, передали другому следователю. Вина в ее убийстве этого мальчишки Крякина, который родственник Натальи, матери Ильи, не доказана. Он вначале не отпирался, но, похоже, что просто был в шоке и плохо соображал, а потом начал отрицать, что убил твою жену. Да и улик никаких нет. Я со Стасом разговаривал, а он через своих узнавал, там какие-то следы есть, но они не принадлежат Крякину.

– И почему тогда меня не вызывают?

– Не переживай, вызовут. Сперва ведь думали, что во всем один человек виноват, а у этого Крякина фобия, забыл, как называется, короче, он от вида крови в обморок падает.

– Гемофобия она называется, кто же тогда Любу убил? Видно, придется и этим заняться. Подожди, тогда как он мог стрелять и тем более ударить ножом Сашу?

– Не знаю, может, в азарте плохо соображал, он же сначала ее бил по животу, нож был потом. А почему тебя так интересует смерть твоей жены? Я слышал, вы разводиться собирались, потом у тебя наверняка есть алиби на это время.

– Не могу сказать, что смерть Любы была для меня ударом, но сама ситуация мне крайне неприятна. И ты верно заметил, есть у меня алиби, но по-хорошему, меня все равно должны вызвать, а никто не интересуется мной.

– Не переживай, без тебя все раскрутят, это все же убийство, а не ограбление. У тебя точно есть алиби на это время?

– Да уже проверяли, ведь я был первым, кого заподозрили. Правда, могут начать искать того, кого я мог нанять. Ну и пусть ищут, я знаю, что мне это даже в голову не приходило. Вот сам подумай, зачем мне было убивать жену, если у нас только жизнь стала налаживаться? Другой женщины у меня не было, то, что я жену не любил, ну так что же, многие так живут. Это же не повод убивать, тем более, что делить нам тоже было нечего.

– Я не знаю, какие мысли у следователя, но, на мой взгляд, пожалуйста, будь осторожнее и уж точно не озвучивай, что ты не любил жену. Сейчас это никому не интересно, но следствие может за это зацепиться.

– Егор, из нас двоих юрист и частный детектив все же я, так что не учи ученого.

– А тебе самому не приходит в голову, что твой интерес к смерти жены носит какой-то вторичный, что ли, характер. Ты же прежде совсем этим не интересовался. Ты бы хоть о родителях ее подумал, думаешь, для них это не важно? Пойдем назад, у меня обед заканчивается, заодно узнаешь, когда Попов приедет.

Дойдя до работы Егора, они узнали, что Попов уже на месте, привез исправленные чертежи и опять собирается уезжать. Георгий поспешил его перехватить и сумел поймать буквально в последнюю минуту.

– Что вы хотели? Простите, но меня вызывают по делам, если хотите, я могу вас взять с собой в машину, там и поговорим.

– Не могу, но у меня только один, короткий вопрос, помните ли вы, в каком месте своей квартиры вы обсуждали с собеседником условия продажи марок?

– На кухне, это точно, я кофе варил, хотел перед уходом выпить.

– Балкон у вас был закрыт?

– Почему закрыт, открыт, конечно.

– Но ведь зима, на улице хоть и слабый, но мороз. Вы точно помните насчет балкона, можете это на следствии, под протокол сказать? И еще время указать постарайтесь точное.

– Время я вам скажу точно, оно в телефонном разговоре указано, я еще не чистил телефон. И потом тот следователь, который вел дело, меня об этом спрашивал. Все есть в протоколе того допроса.

– Отлично, больше вас не стану задерживать, скоро выясним, кто вас ограбил и чуть не убил.

Потом Георгий поехал домой, походил по пустым комнатам, раздумывая, и позвонил еще раз брату.

– Денис, а ты когда-либо обсуждал со своей бригадой маршруты других бригад? Может, ты слышал, что кто-то едет по тому или иному адресу, а потом тебя к вечеру по этому адресу и вызывали? Я имею в виду ложные вызовы, когда тебя никто не встречал, а потом оказывалось, что тебя никто и не вызывал?

– Пару раз было, я говорил со своей фельдшерицей, но мне кажется, она меня вообще не слушала.

– А зачем ты это делал?

– Да так просто, ждали своего шофера, уезжала чья-то бригада, она, в смысле фельдшер, спрашивала, на знаю ли я, куда, ну я и говорил, если знал, конечно.

– Понятно, спасибо за информацию.

– Уж не ее ли ты подозреваешь? Это, брат, зря, она же совсем девочка молоденькая, недавно в Москву приехала. Зачем ей?

– Ну, например, чтобы себе квартиру купить, чтобы ни от кого не зависеть.

– Я же ее всем обеспечивал, – растерянно проговорил Денис.

– Твоя наивность равна твоему уму. Это мы, люди, давно живущие на этом свете, понимаем, что деньги не самое главное в жизни. А им, молодым да еще из глубинки, часто кажется, что это самое, самое, а без денег они никому не нужны. Ты вот что, попробуй вставить жучок в ее телефон, тогда все и узнаем. Может, она и правда ни в чем не замешана. – Георгий старался быть как можно более убедительным, говоря эти слова, но в душе был убежден: они услышат много интересного, если Денису