– Я – врач! – возразил Игорь.

– Военный врач, – уточнил владыка. – Это одно и то же. И поэтому я причисляю вас всех к преступникам! И караю смертью! – Выстрел гулко разнесся по помещению, владыка разбрызгал мозги с ошметками крови и кусочками костей и мертвой грудой «уселся» на диван. Лида, не целясь, продолжала стрелять, разворачиваясь. Ольга пригнулась, нырнув за стол. Игорь короткой очередью срезал ближайших сектантов, а Яр уже снял с плеча лук и стрелу за стрелой посылал в движущиеся цели, быстро поворачиваясь, его скорости мог позавидовать любой из присутствующих, и они просто не успевали прицеливаться в наделенного теперь невероятной силой юношу.

В одно мгновение в помещении воцарился хаос. Кругом стреляли, пули свистели и рикошетили со всех сторон. Второй этаж превратился в бойню, и Игорь уже терял надежду выбраться отсюда, когда внизу раздался грохот: снеся прозрачные двери, в торговый центр въехала «Газель», отвлекая на себя внимание. Из автомобиля принялись выскакивать мужчины и палить во всех без разбора. Противник со второго этажа тут же переключил внимание на них. Лишь единицы все еще продолжали стрелять по Потемкину со спутниками.

– Яр! – крикнул он. – Поднимай Лиду! Надо вытащить ее отсюда! Мы уходим, давай за мной!

Лекарь потянул за собой Ольгу и, отстреливаясь, направился к закопченным окнам второго этажа, выходящим на дорогу. А Яр с легкостью поднял бесчувственную, истекающую кровью дородную женщину и понес за Потемкиным. Тот, метнув в окно стул, с удовлетворением отметил, что рассчитал правильно, и под ними сейчас находится как раз кабина «КамАза».

– Вниз! – скомандовал он и прикрывал, дожидаясь, пока спустят Ольгу, затем перемахнул через подоконник сам, успев рассмотреть, как из ветхих построек на втором этаже выскочил мужчина с «Иглой» и выстрелил вниз. Раздался оглушительный грохот, и взрывная волна сбросила Игоря на кабину. Он превозмог боль в спине, спрыгнул и завел двигатель. «КамАЗ» привычно фыркнул и плавно двинулся в сторону эстакады. И в это время густыми хлопьями посыпался с неба снег, заметая следы.

Спустя несколько минут в здание юркнуло черное существо в остатках лохмотьев.

– Девушка! Можно вас на минутку? – Олег Громов выделил из толпы девушку, красивую, опрятную, одетую простенько, но со вкусом по сравнению с подругами, подозвал ее. Она быстро прошептала им что-то и выпорхнула из общей стайки, легко и грациозно, словно занималась танцами. Олег прикусил губу – до такой степени тело заныло от сильного вожделения, которое юноша попытался скрыть.

– Ты куда? – спросил Стас, однокурсник, с ним и еще двумя – Витей и Саней – они сегодня находились в увольнении и радовались солнечно-яркому майскому дню, расположившись в парке на скамейке под тенью высоких тополей.

Несколько пластиковых бутылок пива – и вся компания уже навеселе: пошлые анекдоты, похабные шуточки, неприкрытые эротические истории «из жизни». Каждый делился подвигами подросткового возраста. И, может, это и было кому-то неприятно – двое стариков на соседней лавке играли в шахматы, недовольно поглядывая на громогласно хохочущую молодежь и, наконец, свернулись и ушли – но чужое мнение друзей в этот момент мало волновало. Они не для этого большую часть года пахали в военно-медицинской академии, чтобы свой единственный выходной провести тихо и скромно. Гормоны блуждали в молодых телах и требовали выхода, а пиво призвано было скрыть неопытность и ненужную в таких делах скромность. Застесняешься – проворонишь момент, и жить с бушующими гормонами придется еще полмесяца до лета, а, может, и больше. Громов, не слушая друзей, неопределенно отмахнулся, накинул на тельник летнюю фланку и шагнул в сторону отбежавшей от подружек девушки.

– О! Да он телочку себе завел! – послышался возглас Сани, встреченный дружным лошадиным гоготом. Олег на миг развернулся и, чтобы Рита не видела, показал дружкам кулак. Те в ответ лишь безжалостно рассмеялись. Громов махнул рукой и отвернулся: красивая девушка, что запала в душу еще на первом курсе, была важнее в тысячу раз.

– Привет! – воскликнул он, чтобы хоть как-то перекрыть смех дружков. – Прогуливаешься?

– Ага! – улыбнулась девушка, остановилась и глянула из-за плеча Олега на его компанию. – Вы тоже, смотрю, времени не теряете…

– Так девятое мая, можно и отдохнуть, – смущенно проговорил Громов. По непонятным причинам ему стало стыдно. Словно ушат воды вылили на голову парня или он совершал преступление, напиваясь с друзьями в столь солнечный день, да еще под пристальным взглядом вожделенной красавицы.

У него захватило дух, когда в первый раз ее увидел. Такой же майский день, плац рядом с казармой училища, утренняя пробежка, зарядка, все строго по команде сержанта: «Раз, два, три… Раз, два, три… Упор лежа принять!..» И в какой-то момент Олег поднял голову из этого самого упора лежа и сквозь пот, заливающий глаза, увидел ее. Легкой, слегка пружинящей походкой девушка скользила вдоль забора казармы. Каштановые волосы развевались на легком ветру. Удобное ситцевое платье слегка просвечивало от утренних лучей весеннего солнца, пробивающегося сквозь листву тополей и акаций. Это зрелище было столь волнительным и восхитительным, что поглотило Олега полностью, унесло в невероятные дали эротических фантазий, и только голос сержанта, второй раз повторившего команду: «Отставить! Рота, встать!», отвлек Громова от созерцания красивой и юной девичьей фигуры. И лишь поднявшись, он понял, почему сокурсники над ним смеются. Увлекшись, Громов не услышал команды и продолжал отжиматься перед удивленным сержантом, пока тот не проследил за направлением взгляда Олега. Сконфуженный тогда нелепой ситуацией, он, склонив голову, побрел в казарму.

С тех пор не проходило дня, чтобы юноша не выискивал глазами пленительную фигурку красавицы, проходящей вдоль забора каждый день, кроме выходных. Хоть в непогоду, хоть в снежную бурю – ее фигурка всегда отличалась красотой и утонченностью, не свойственной никому другому. Любая девушка проигрывала этой, как бы хорошо ни была одета или накрашена. Простота, естественность и скромность выделяли ее среди сотен других. И взбалмошный, единственный ребенок из семьи потомственных военных докторов при виде хрупкой фигурки становился спокойней, подтянутей и сдержанней.

Но время шло, а заговорить с девушкой не получалось. В то время, как она ходила излюбленным маршрутом, у Громова были занятия, а когда у юноши все же случалось увольнение – оказывался выходной, и муза пропадала, сколько бы ее Олег ни поджидал, проводя весь увольнительный на тропинке возле забора казармы. Над ним начали подшучивать сверстники, постепенно шутки переходили из разряда добродушных в откровенно злые. Несколько раз озлобленный юноша бросался на обидчиков с кулаками, но все же спустя время вынужден был согласиться с остальными, что гоняется за призраком. Хоть она и ходила второй год этой дорогой одна, не факт, что у нее никого нет, и неизвестно, получится ли у них что-нибудь, да и возникнет ли у нее та же искра, что и у Олега, несмотря на его честную, верную позицию – одна девушка на всю жизнь.