сохранил происшедшее в тайне, никому не рассказывая об этом ужине еще как минимум с десяток лет.) Но остальные за столом не получили от него особой приветливости. Покончив с ужином, Кондон уехал, проведя у Морриса в общей сложности меньше часа. Флемми ощутил неловкость. По его мнению, вовсе не было впечатления, что Кондону неуютно, и Флемми было искренне жаль, что тот так рано уехал.

На вечеринке стало на одного гостя.

Даже при таком исходе у Балджера и Флемми оставались в распоряжении Моррис и Коннолли. Налили еще по бокалу, начали говорить о делах.

Джон Коннолли, скажет позднее Флемми, представил обновленные сведения о том, кого двум криминальным авторитетам следует избегать в своей преступной деятельности. Он раскрыл личности нескольких информаторов полиции. Разговор потом перешел на процесс против мафии, который должен был вот-вот начаться, на магнитофонные записи ФБР, возможную уязвимость Балджера и, что самое важное, выполнение обещаний, данных когда-то агентами ФБР.

«Я не знаю, кто первым поднял эту тему, – рассказывал Флемми. – Мы были встревожены, потому что догадывались, что наши имена есть на тех пленках, в разговорах на Принс-стрит, и нас могли упомянуть, говоря о криминальных делах. К тому времени я уже знал, что про нас как-то разговаривали Джерри [Анджуло] и Ларри [Дзаннино], что они обсуждали нас с Джимом Балджером и что этот разговор был записан. Я беспокоился, что эти записи когда-нибудь используют против нас. Я спросил об этом Морриса и Коннолли. И они заверили меня, что беспокоиться не о чем, потому что меня не собираются преследовать за то, что было упомянуто на тех записях. Ну так вот, когда мы обсуждали записи, то постепенно перешли к обещанию, которое дал Моррис мне и Балджеру».

Это было лучшее обещание, которое Моррис и Коннолли когда-либо давали им. Моррис с бокалом в руке, но явно будучи трезвым, сказал: «Можете делать все, что хотите, до тех пор, пока вы не убьете кого-нибудь».

Флемми услышанное очень понравилось. «Я сказал Джону, да, я сказал ему: “Джон, тогда по рукам?” И он ответил: “Да”. И мы пожали друг другу руки, а потом они ударили по рукам и с Джимом Балджером».

Вот так они в конце концов добрались до шампанского.

* * *

Ужин продолжался почти три часа и прошел без эксцессов. Балджер, Флемми и Коннолли уехали около половины одиннадцатого. Перед тем как лечь спать, Моррис убрал со стола и перемыл всю посуду.

Возможно, Кондон уехал слишком рано, не успев насладиться главным событием вечера, тем не менее Балджер и Флемми были в прекрасном расположении духа. Преступники были уверены, что их кураторы из ФБР только что выдали им полную индульгенцию на то, что у них лучше всего получалось: на совершение преступлений.

«Я это понял именно так, – говорил позднее Флемми о той прекрасной жизни, что была им обещана. – Ну, кроме убийств. Я подумал – а что? Конечно, мы вполне могли дать такое обещание».

По мнению Флемми, двое агентов только что подтвердили основные принципы их защиты, включающие весь спектр услуг: избавление от возможных неприятностей еще до начала расследования, что агенты уже неоднократно проделывали в прошлом, начиная с конфликта с руководителями фирмы «Мелотон» по поводу установки уличных автоматов, а позже – в деле о вымогательстве у Фрэнка Грина, в делах о многочисленных нераскрытых убийствах, в том числе и в случае с магазином спиртных напитков, «отжатым» у семьи Рейкс; предупреждение об организации прослушки, как это случилось в расследовании полицией штата их деятельности в гараже на Ланкастер-стрит и, совсем недавно, во время операции «Бобы», проводившейся УБН; исключение их имен из обвинительных заключений, вступивших уже в финальную стадию подготовки, чего они добились в деле прокурора О’Салливана о махинациях на скачках; и, в конце концов, когда все перечисленное почему-то не сработало и Балджеру с Флемми все же предъявляли обвинение, – оперативное оказание им всевозможной помощи по ситуации.

Это выглядело так, как если бы в десятую годовщину их тайной сделки они все вновь подтвердили свои обещания. Балджер и Флемми встали из-за стола, чувствуя себя обновленными. Ринг мог оставаться непредсказуемым и поэтому ненадежным, но они по-прежнему могли рассчитывать на Морриса и Коннолли. Время для восстановления хорошего настроения было выбрано как нельзя удачно. Хотя в тот вечер никто этого и не мог знать, другому Балджеру, Билли, вскоре потребовались друзья в ФБР.

14. Оттенки Уайти

К 1984 году Билли Балджер уже закрепился в позиции главы сената, он управлял спокойно, твердо, сочетая кнут и пряник. Правда, при этом ему приходилось все чаще пренебрегать частной юридической практикой в конторе, которую он когда-то открыл вместе с другом детства по Олд-Харбор. К тому же Билли испытывал трудности с финансированием своего шумного семейства, в котором насчитывалось уже девять детей. Он беспокоился как о требующей ремонта крыше, которая в любой момент могла обрушиться на дом, полный детей, так и об оплате их обучения. Он боялся, что однажды его подержанный автомобиль заглохнет где-то на обочине, лишив средства передвижения жену Мэри, которая постоянно развозила их детей. Даже несмотря на то, что ему удалось заработать примерно 75–100 тысяч долларов в тот год, он с трудом сводил концы с концами: его расходы превышали доходы. В книге своих воспоминаний он жаловался, что хотя и не являлся банкротом, но был на грани.

Дальнейшие события в изложении Билли Балджера выглядели так.

Словно ниоткуда, однажды на пороге его юридической конторы появились таинственные клиенты. Двое братьев хотели выкупить недвижимость, и Балджер помог им получить для этого ссуду почти в три миллиона долларов от «партнерского» банка из Южного Бостона. Взамен за помощь в переговорах по поводу ссуды и выкупа собственности Билли предложили неслыханно щедрый гонорар. Такая перспектива наполнила Балджера счастливыми мыслями о вожделенном домашнем уюте: «Новая машина для Мэри… Новая крыша…»

Периодически уделяя время сделке по покупке недвижимости, Балджер смог закрыть ее в 1985 году и договорился об отложенном гонораре в размере 267 тысяч долларов, чего было более чем достаточно, чтобы он и Мэри не беспокоились о машине и плате за обучение детей. Однако проблема с деньгами сохранилась, поскольку Балджер согласился на выплату вознаграждения в следующем, 1986 году. Он рассказал своему приятелю-юристу из Южного Бостона, Томасу Финнерти, что теперь относит себя к «обедневшим богатым» до тех пор, пока не получит свои деньги.

Тогда Том поспешил на помощь. Он предложил Балджеру ссуду в 240 тысяч долларов под залог его будущего вознаграждения. Балджер был в восторге, но его облегчение длилось недолго. Через несколько недель после того, как он взял ссуду, он узнал, что Финнерти работает с бостонским застройщиком