забвении после многих лет славы, Коннолли часто говорил коллегам, что Балджер может помочь им устроиться на хорошо оплачиваемую работу после их выхода на пенсию. Коннолли ни за что не допустил бы жесткого допроса Балджера в ФБР, не говоря уже о проверке на детекторе лжи.

В этих обстоятельствах было неудивительно, что второе расследование ФБР состояло исключительно из беседы с Балджером, записанной в кабинете у его адвоката. Прокуроры и федеральный агент прослушали двухчасовую речь в исполнении Балджера, с отрицанием каких бы то ни было связей с Брауном и повторением его истории о ссуде и оплате его услуг. Он рассказал, что Финнерти клялся ему, будто он никогда не использовал имя Балджера, чтобы получить привилегии. В заключение Балджер добавил новую деталь к истории о ссуде – в этот раз не о своих издержках по домохозяйству, а, скорее, о мерах предосторожности, рассказав, что он не доверял Финнерти, боясь, что тот обманет его и не выплатит ему долю. Он просто хотел получить свои деньги, пока обстоятельства максимально благоприятствовали.

* * *

Готовность давать показания ФБР послужило основанием прекратить расследование навсегда. Джеремайя О’Салливан, временно назначенный генеральным прокурором Соединенных Штатов, сказал, что дело выявило злоупотребление властью, но признаков вымогательства обнаружено не было. Когда его спросили, не сложилось ли у него впечатления, что проступок остался без наказания, О’Салливан ответил, что это не его дело и что дальнейшие действия должны исходить от администрации штата.

Несмотря на свои закулисные интриги в пользу Уайти Балджера, О’Салливан не взял самоотвод. Он повлиял на исход дела о махинациях на скачках, слил в ФБР информацию о полицейской прослушке на Ланкастер-стрит. Он сыграл ключевую роль в спасении Балджера от внутреннего расследования ФБР, инициированного Сархаттом, а потом именно он отказал запуганному и отчаявшемуся Брайану Халлорану в программе защиты свидетелей. Теперь самоуверенный прокурор объявил, что дело Билли Балджера не имеет никакого ни малейшего будущего. Это могло бы стать прощальным словом О’Салливана на посту прокурора.

Одной из причин, по которой О’Салливан упомянул нижестоящие ведомства, была оборотная сторона пребывания Билла Балджера в сенате штата. Его репутацию правдолюба мог подорвать доказанный факт приличной легальной оплаты за сомнительные услуги. Например, в дополнение к 250 тысячам долларов из денег Брауна, выплаченных ему Финнерти, Балджер делился доходами с сенатским лоббистом, который направлял к нему влиятельных клиентов. Лоббистом был Ричард Макдонох, сын легендарного скандального политика Патрика «Сонни» Макдоноха.

Хотя сыну не хватало грубоватого обаяния Сонни, он был уличным мошенником и хорошо изучил закоулки сената. По правде говоря, именно Дик Макдонох «подогнал» Балджеру волшебную сделку с подрядчиками, нуждавшимися в банковском займе на три миллиона. Опять же, именно Дики получил 70 тысяч долларов «отката» за свою рекомендацию. Он также направил к Балджеру другого клиента, калифорнийскую компанию по производству пищевых добавок для снижения веса, которой была необходима помощь, чтобы исключить один из своих продуктов из списка канцерогенов, составлявшегося Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. В компании надеялись, что Балджер каким-то образом сможет помочь, но все, что тот смог сделать, – это добиться приема у чиновников среднего звена в смежном управлении. Несмотря на отсутствие результата, Балджер и Макдонох поделили на двоих 100 тысяч долларов, уплаченные компанией за услугу.

В своих показаниях следователям-федералам ни Балджер, ни Макдонох не смогли представить никаких финансовых документов, объясняющих происхождение этих сумм. Макдонох вообще почти ничего не знал о работе, выполненной для клиентов, которые опосредованно, через Балджера, отстегнули ему 120 тысяч долларов.

Через два месяца после того, как О’Салливан преградил путь расследованию, председатель сената стал приглашенным гостем на вечеринке по случаю выхода на пенсию агента ФБР Джона Клогерти. Он курировал связи с прессой, когда Бюро прикрыло дело о проекте на Стэйт-стрит, 75. Он также работал когда-то в отделе по борьбе с организованной преступностью под руководством Морриса, был дружен с Коннолли. Мероприятие получилось великолепным, кто бы сомневался!

* * *

Спустя год после того, как Билл Балджер и Том Финнерти поделили между собой полмиллиона долларов от крупнейшего владельца недвижимостью в штате, один мелкий риелтор из Южного Бостона получил предложение, от которого не смог отказаться. В этот раз деньги тоже якобы вымогали, но условия в Саути были совершенно иными. Рэймонду Слингеру была предложена вполне понятная альтернатива: либо выплатить 50 тысяч долларов, либо получить пулю в лоб.

Слингер уж было подумал, что его дела наладятся, когда осенью 1986 года начал вести дела с Уайти Балджером. Как-то раз Уайти неожиданно зашел к нему в офис, чтобы проконсультироваться о том, как подзаработать на внезапно пошедшим в рост рынке недвижимости. Они говорили не больше двадцати минут, но Слингеру показалось, что теперь у него с Балджером уже есть что-то вроде совместного бизнеса в сфере недвижимости.

Но он ошибся. Через полгода Слингер был вызван в печально известный бар «Три О». Он робко вошел в сыроватый тесный зал и огляделся: выщербленный пол, низкий потолок, темные стены, липкие столешницы. Это было место, где в любое время обязательно кто-то играл в бильярд, одновременно потягивая спиртное, а одинокие посетители молча сидели, уставившись в свои стаканы с виски или в пивные кружки. Слингера проводили в кабинет на втором этаже, где его уже ожидал Балджер. Он взглянул на Слингера и объявил: «У нас проблемы».

Балджер сказал, что его наняли убить Слингера и этот «контракт» потребует от него заявиться в офис слингеровской «Олд-Харбор риэл эстейт» с «винтовками, масками и прочим».

Балджер не собирался отвечать ни на какие вопросы, в том числе и о том, кто хотел смерти Слингера и почему. Он собирался говорить только о том, что с этим можно было поделать: заплатить Балджеру и тем самым аннулировать «заказ». Слингер, у которого были крупные долги и собственные враги, судорожно сглотнул и спросил, сможет ли он откупиться за 2 тысячи долларов. Балджер только рассмеялся в ответ, заметив, что его ботинки стоят дороже.

Балджер: «Думаю, 50 тысяч будет в самый раз».

Слингер: «Но у меня нет таких денег».

Балджер: «Тогда, думаю, лучше их поискать».

Слингер отправился прямиком в бар, чтобы выжить перед возвращением в офис на Ист-Бродвей-стрит. Он позвонил члену городской администрации Джеймсу Келли с отчаянной просьбой о помощи. Келли поговорил с Балджером, а потом заверил Слингера, что все будет в порядке.

Стало понятно, что нет, не будет. Через два дня Слингеру позвонил Кевин О’Нил, «партнер» Балджера, который управлял баром «Три О». О’Нил передал ему, что «один человек» снова хочет встретиться со Слингером. Предчувствуя беду, Слингер вернулся в «Три О» с колотящимся сердцем и пистолетом, одолженным по случаю у