— У меня есть пара фраг-гранат. — С надеждой предложил он, демонстрируя мне одну.

— Не сейчас. — Я поправил свою фуражку так, чтобы она сидела под самым суровым углом, опустил оружие и вышел из–за угла со всей уверенностью, которую только смог изобразить. К счастью, губернаторовы гвардейцы оказались достаточно дисциплинированы для того, чтобы стрелять, только если я правда окажусь опасен, а не просто палить на каждое движение[184].

— Не стрелять! — Рявкнул я.

— Пристрелите его! Пристрелите его! — Ныл Эвандер, но, как я и ожидал, штафирку никто не послушал.

— Вызовите командующего Дефроя. — Сказал я. — Он за меня поручится. А если не он, так инквизитор Вейл.

— Командующий уже в пути. — Сказала сержант, чей направленный на меня хеллган не шевельнулся ни на миллиметр до тех пор, пока вторая часть моей фразы не дошла до неё. — Вы сказали — инквизитор?

Я кивнул.

— Вы, должно быть, знаете слухи. — Ответил я. — И они не лгут. Она здесь, на орбите, и пока мы болтаем, идёт сюда. — Не было смысла всё усложнять, рассказывая ещё и о Веккмане, что не поблагодарил бы меня, раскрой я прикрытие инквизитора без его ведома и согласия.

— Он лжёт! — Завизжал Эвандер. — Он пытался убить губернатора!

— Напротив, — возразил я, — инквизитор сама послала меня убедиться, что он будет в безопасности. — Что было не совсем правдой, но достаточно близко к таковой, а подробности этим воякам ни к чему.

Сержант хмурилась, пытаясь сложить всё в голове.

— Почему вас? — Спросила она. — Вы комиссар. Почему вы не со своим полком и не сражаетесь с эльдарами?

— Потому что когда инквизитор просит об услуге, — отозвался я, — то принимает только ответ «да». — На мгновение я задумался о том, как Кастин и остальные справляются, но размышлять об этом сейчас не было смысла, а я знал своих сослуживцев достаточно, чтобы не сомневаться в том, что они выполнят свой долг, так что я просто выбросил это из головы. — Кроме того, если с губернатором что–то случится, боевой дух рухнет. Сберечь губернатора — важная военная задача. — На самом деле, я сомневался в этом — наверняка, у Фульхера есть наследник или парочка, готовые занять трон, едва тот освободится, но эта женщина и её солдаты присягали Фульхеру, и слова Героя Империума, отдающего должное их миссии — это вернейший и быстрейший способ заручится их расположением. Так и случилось. Сержант медленно опустила хеллган. Солдаты последовали её примеру.

Эвандер же, казалось, сейчас самовоспламениться.

— Они убили губернаторских слуг! Они пытались убить меня! Застрелите их, Трона ради!

Сержант переводила взгляд с дворецкого на меня и обратно, оценивая нашу надёжность и явно решив, что лучше будет перестраховаться. Её хеллган, уже опущенный, всё так же был готов проделать в любом из нас дыру. Это хорошо — значит, её инстинкты работали, и она ничего не собиралась принимать на веру.

Сержант повернулась ко мне.

— Почему вы гнались за ним?

— Потому что он предатель и еретик. — Ответил я спокойно. — Который запаниковал, когда увидел нас. — Вообще–то, задумавшись об этом сейчас, я не смог понять, зачем Эвандер набросился на Юргена. Я ведь подозревал Дефроя, а Эвандер, если бы и дальше делал морду кирпичом и держался в тени, мог бы оставаться на свободе вечно. В конце концов, ему неоткуда было знать, что там накопал в доках Веккман, и он не мог знать, что я его опознал. Впрочем, я уже не раз замечал, что обратиться к Хаосу — это так же умно, как сесть играть в таро, выбросив из колоды Императора — быть может, Эвандер просто сдуру решил, что его раскрыли и попытался принять меры.

— Нелепица! — Эвандер был столь же убедителен, как экклезиарх, объясняющий, что в бордель он зашёл только, чтобы собрать пожертвования на ремонт храмовой крыши.

— Правда? — Я прищурился в той манере, что годами оттачивал, имея дело с солдатами-нарушителями, что попались и в оправданиях которых зияли дыры размером с титана. — Тогда зачем ты собираешь запрещённые эльдарские артефакты?

Кровь отхлынула у Эвандера от лица.

— Я понятия не имею, о чём вы говорите. — Забормотал он.

— Я говорю о камнях душ, что приходили тебе через доки. — Сказал я. — Быть может, твой культ использовал их в каких–нибудь богохульных обрядах. — Я выдержал театральную паузу, думая, что получу ответ, но еретик уже утратил возможность связно говорить — его хватало лишь на «бу» да «му», перемежаемые тихими стонами.

Я нанёс последний удар.

— Впрочем, мне–то что за дело. А вот инквизитору будут очень интересны подробности. Она их из тебя вытащит. Всегда вытаскивает.

Вспоминая прошлое, я понимаю, что в том, что произошло, виноват я один. Гвардейцы ловили каждое моё слово, я наслаждался всеобщим вниманием, и не удержался от того, чтобы на мгновение бросить на них взгляд, дабы оценить успех своего бенефиса.

Этого мгновения оказалось достаточно. Эвандер казался мне окаменевшим от страха, парализованным нерешительностью, пригвождённым к земле моей осведомлённостью. А теперь же он прыгнул не хуже одного из тех лицеедов, что мы встретили в подулье, и вцепился в хеллган ближайшего солдата. Захваченный врасплох боец рефлекторно зажал спуск, и короткая очередь хлестнула Эвандеру прямо в грудь[185], которая быстро и очень естественно превратилась в обугленное месиво шкварок и слизи, а потом рухнула на поле вместе с кучей лишившихся центра конечностей и головы, всё ещё хранившей чуть удивлённое выражение.

Зловоние горелой плоти перебил более знакомый запах — ко мне подошел Юрген. Он ошеломлённо уставился на груду на ковре.

— Ну что ж, — сказал он наконец, — придётся кое–что объяснить инквизитору.

Глава 26

— Тебе не стоит себя винить. — Примирительно сказала Эмберли, но её тон подсказывал, что она прекрасно справится с этим и сама. Мы встретились на террасе за пределами поместья, которое сейчас уже было переполнено гостями, явившимися на небольшую вечеринку Фульхера. Откуда они тут все взялись и как так быстро успели прибыть, для меня оставалось загадкой, но, вероятно, губернатор просто был не тем человеком, которому можно сказать «нет»[186].