через шестнадцать минут рванут заряды. Нам их не только не разминировать, даже просто не успеть все отыскать. Да и к тому времени мы всей кормой будем в воде сидеть, как поплавок. Уже сейчас кормовые трюмы под завязку полны.

– Леха, займись спуском на воду всего, что не тонет, и людей готовь к погрузке. У хмыря этого узнай подробно, как связь с ПЛ организована, и как они туда возвращаться должны были. Бдительности не теряй только: по моим подсчетам еще двое должны быть где-то на корабле.

В это время со стороны юта донесся короткий резкий вскрик, затем непонятный шум, хлопки выстрелов из автомата и треск «Макарова». Мгновенно туда метнулся Гоголь и кто-то из матросов.

– Ну вот и дали о себе знать недобитки наши. Леша, не обращай внимания, иди готовь людей и плавсредства. Пусть тебе Немо помогает. Через десять минут должна погрузка быть в полном разгаре. Не отпускай далеко от себя радиста, понадобится.

Сердюк торопливо скрылся за переборкой.

– Что ты задумал? – спросил Мургазин, все время находившийся рядом.

– Спасаться, Вася, спасаться! Что-то мне в последнее время так захотелось еще пожить…

Подбежал запыхавшийся Женька Гоголь:

– Серега! Двое по борту с другой стороны на ют пробились. А мы все тут радуемся. Там только сверчок Захаров и матросик молодой на всякий случай оставались. Захарова тихо ножом сняли, а того матросика, даже имени не знаю, в темноте поначалу не заметили. Он и кричал. Успел одного подстрелить, но и его… Когда мы на ют выскочили, те двое уже в лодке резиновой были. Ну, мы эту лодку их вместе с ними прямо у борта в упор из автоматов изрешетили, пока не утопла. Никто не всплыл.

– Эх, Женечка-Женечка, услуга-то медвежья оказалась. Успокойся, не твоя вина, все пока только в моей голове было. Значит, лодочка одна осталась, – задумчиво протянул Сергей, – Женя, организуй быстро, чтобы всю одежду диверсантов, оружие, рации в одном месте собрали аккуратно. И забери у Сердюка гранату, я ему передавал. Обязательно!

Секунду помедлив, Редин пальцем поманил Гоголя наклониться к себе поближе и негромко сказал:

– Видишь, сукин сын, что всех пятерых мы с Василием оприходовали в спину?

– Вижу, конечно, а что? – не понимая, куда клонит, переспросил Женя.

– А то, что они в нашу сторону даже пукалки свои повернуть не успели, не то, что выстрелить. Усекаешь? А я ранен огнестрельно! С юта пуля прилетела. Оттуда только ты палил со своими оболтусами. Слава богу, не пришили!

– Да ты чего, Михалыч…

– Ничего, не тушуйся! Это я так, информация к размышлению. Больничный мне будешь коньяком оплачивать вплоть до увольнения в запас.

– Это мы завсегда-с, с нашим превеликим удовольствием-с!

– Ладно, беги! А что, доктор, не принять ли мне еще граммулечку анестезина внутрь? Да и Мургазин что-то побледнел весь, не находите? Или подождем, пока нас еще кто подстрелит?!

– Сколько уже на корабле, а все еще никак не привыкну к вашим дозам. Ждать, действительно, не будем, а то, сдается мне, что раньше утопнем все. Но шило обоим настоятельно рекомендую уже как врач-радиолог. Если все-таки выкарабкаемся, у меня с вами на эту тему будет отдельный серьезный разговор. С полным обследованием, сдачей специфических анализов в больничных условиях…

– Как же вы, медики, после всего хорошего любите людям насрать в обе руки!

Корчинский только хмыкнул, поднимаясь с колен:

– Пойду еще крановщика осмотрю. Не успел раньше. Ему довольно сильно руки обожгло и бок. В кабинке пожар вспыхнул, а он продолжал управлять краном.

– Ты, Эдуард, поторопись. Минут пять-семь у тебя осталось. Лекарства все забери. Возьми кого-нибудь, пусть поможет тащить. Василий, – Сергей обращался уже к интенданту, – приготовь быстренько продукты, что-то вроде сухого пайка. Одеяла собери, теплые вещи, какие у тебя в загашнике лежат. Сейчас люди пойдут на плавсредства высаживаться, мы их к тебе завернем, каждому что-то в руки сунь.

Сергей прикрыл глаза. От выпитого спирта по телу разливалась приятная истома. Или это доктор своими лекарствами напичкал? Кровь на повязке перестала выступать, однако левая рука и часть груди онемели. Редин попробовал поднять и удерживать АКМ с помощью этой руки. Получалось плохо. «Значит, пистолет, – подумал он, – а главное – граната». Кто-то осторожно дотронулся до его здорового плеча. Подняв глаза, Сергей увидел Леху.

– Там твой Немо прекрасно управляется. Люди уже пошли к шлюпкам и на плоты. Разумеется, через интенданта. По моим расчетам все должны разместиться. Мы потеряли 18 человек. Еще столько же раненых, в основном, сотрясение мозга, переломы носа, челюсти. Семеро тяжелых с огнестрельными ранами и от ножа. Попов сильно обгорел.

– Этих надо обязательно в шлюпку.

– Я уже распорядился. Серега нам на плаву долго не продержаться. Шлюпки-то всего две, а ПСНы, сам знаешь, в каком состоянии.

Новости были совсем неутешительные, но сейчас Сергея интересовало другое:

– Ты узнал у пленника, что я просил?

– Да, лодка отсюда в двух-трех кабельтовых находится. Это американская субмарина класса «Сивулф». Связь с ней старший держал по своей рации. На лодке группа контактировала только со старпомом. Он и капитан были в курсе их задания. Никто из экипажа их лиц не видел, а большинство и не знали об их присутствии на борту.

– Значит, минут десять у нас осталось… – Сергей огляделся, для чего-то потрогал повязку на своем плече. Потом закурил. Было видно, что он что-то напряженно обдумывает. – Знаешь, Леха, во время всех этих событий меня, а потом и всех нас, постоянно ставили в такое положение, когда не оставалось никакого выбора. Я все время просчитывал варианты, и выходило, что нельзя делать так, нельзя эдак, и оставался всегда лишь один ход. Смотри:

К нам посылают диверсантов с целью потопить. Значит, их надо нейтрализовать. Ребята они не простые, захватить их мы физически не можем, договориться, естественно, нельзя. Значит, ликвидировать. Что мы, опять же, не можем. Значит, надо уходить. Причем самим и сейчас, помощи ждать неоткуда. Реальные средства спасения – только шлюпки и плоты. Их мы и используем. – Сергей будто бы сам себя убеждал в чем-то больше, чем делился с Сердюком. – Согласен, что до сих пор все логично?

– Ну, в общем-то согласен.

– Тогда согласишься и на дальнейшее. Мы оказываемся посередине Баренцева моря, ночью, в шторм, на смешных плавсредствах, имея два десятка раненых. Люди с «Комсомольца» были в гораздо лучшем положении. Какова вероятность продержаться до утра? Правильно, никакой! Хотя и утро нам ничего не даст: помощь не придет.

А совсем рядышком есть изумительная лодочка, которая просто ждет. Правда, не нас. Ну это уже