спецгруппы. Поэтому идущим впереди в черных костюмах и масках Воронцову и Рахманову не составляло никакого труда последовательно нейтрализовать в четырех кормовых отсеках доблестных представителей US NAVE. Каждого из них добросовестно связывали до полного обездвиживания, заклеивали рот скотчем, перетаскивали в турбинный отсек и укладывали в какой-то приборно-хозяйственной выгородке с запирающейся снаружи на засов дверью.

Окончательный план действий созрел уже буквально на самом подходе к подводной лодке. Рассматривались два вариант. Первый, «силовой», отличающийся простотой воплощения, был все-таки неприемлем по тактическим соображениям. Их было только семеро на чужой субмарине с экипажем в сотню человек, без каких-либо спецсредств и малейших навыков диверсионно-террористической работы. Очень быстро дело неизбежно дошло бы до стрельбы из ручного оружия, и здесь они были заранее обречены. Конечно, продали бы они свои жизни задорого, но что значит лишний десяток убитых врагов и покореженная субмарина, если не выполненной останется главная задача? Они вообще не хотели проливать ни капли крови, хотя каждый был готов к этому. Поэтому единодушно согласились с предложенным Сергеем «техническим» вариантом. Сомнения появились лишь в том, хватит ли времени, чтобы разобраться с иностранной техникой. Хотя принципы действия и были едиными, техническое исполнение и само размещение могли существенно разниться. Но, поскольку третьего варианта предложено не было вовсе, сомнения отринули прочь, быстренько распределили обязанности «по интересам» и сошлись на том, что при удачном стечении обстоятельств времени до их обнаружения на борту будет не больше двадцати минут. А успеть за это время надо…

В турбинном отсеке, смежном с кормовым, остался Сердюк. Он быстро отыскал пульт управления, похмыкал одобрительно, рассматривая его, и устремился непосредственно к турбине, определяя по пути знакомые механизмы и системы.

Корсунов занялся электрическими сетями. Его полем деятельности служили все захваченные кормовые отсеки. Кроме того, он должен был разобраться с системами вентиляции и пожаротушения.

Сергей вместе с Генкой обосновались в реакторном отсеке. Сначала надо было полностью загерметизировать носовую переборку, чтобы отделить весь кормовой блок от остальной лодки. А затем вплотную заняться исполнительными механизмами непосредственно на крышке реактора. Здесь Генка был непревзойденным специалистом: четыре года командования реакторным отсеком дали такой запас знаний и практических навыков, что у себя на лодке Марков в любом виде и состоянии мог творить поистине чудеса. Сработает ли все это на «ненашей» технике?

– Серега, не боись! Ты же знаешь: мастерство не пропьешь! Побереги лучше свою руку, Сеня! Займись высоконаучной автоматикой, а мы уж по-простому, по рабоче-крестьянски.

Боль в раненом плече действительно усиливалась. Сквозь повязку проступила кровь. Пока еще Сергей усилием воли мог заставить себя не обращать на это внимания. Но что будет потом?

Воронцов и Рахимов, закончив свою захватническо-нейтрализационную деятельность, разделились: Воронцов поспешил на помощь к Маркову, а Рахимов спустился в самые трюмы и начал обследовать доступы к горловинам различных цистерн, включая главный балласт.

«Своего» пленника временно поместили в выгородку вместе со всеми остальными. Надзор за ними, тоже временно, стал осуществлять Эдик Корчинский, «доктор и гуманоид», по его же определению.

Корабельные часы на «Фениксе» продолжали мерно отсчитывать минуты спокойной ночной вахты. Системы и механизмы работали безупречно. Вот-вот можно будет завершать операцию и запрашивать «добро» на возвращение на базу.

Во времена лейтенантской юности Сергея среди нескончаемого разнообразия тем для разговоров в компаниях молодых офицеров были, естественно, такие, к которым возвращались вновь и вновь с завидным постоянством. Если не считать «женского вопроса», за которым безоговорочно закрепилось первое место, в число лидеров безусловно выходила тема, связанная со специальными техническими, общекорабельными морскими знаниями и навыками. И принимала она подчас весьма своеобразное направление.

Чаще всего такие разговоры происходили на пульте главной энергетической установки ПЛ. Отчасти потому, что это место действительно было центром управления всей механической частью лодки, но и потому, что по долгу службы там находилось, обычно, четыре-пять офицеров БЧ-5, да кое-кто заглядывал «на огонек», чайку попить. Когда злободневная тематика исчерпывалась, кто-нибудь непременно задавал каверзный вопрос по устройству ПЛ или обслуживанию реактора, затем следовало что-нибудь из смежных специальностей, например, штурмании, ракетного дела, связи. Так, слово за слово, переходили к основному: а возможно ли «завести» лодку и выйти на ней в море не с обычным составом экипажа, а в значительно сокращенном виде?

Причем отвлеченная аргументация в расчет не принималась; надо было представить конкретные знания систем, механизмов, техники, далеко выходящие за рамки своих служебных обязанностей. Конечно, горячилась, прежде всего, молодежь. Умудренные опытом капитаны-лейтенанты лишь многозначительно посмеивались и осаживали особо зарывающихся каверзными вопросами или, наоборот, поощряя раскрытием практических секретов из своего богатого арсенала.

Присутствующие при подобных диспутах начальники-командиры дивизионов обычно не вмешивались, но молчаливо поощряли такое направление мыслей своих подчиненных. Лучшего обучения нельзя было и придумать. Чертились схемы и рисунки, поднималась техническая документация, звали на помощь штурманов, торпедистов, химиков, ракетчиков…

Постепенно количественный состав предполагаемого экипажа уменьшался сначала наполовину, потом еще вдвое, и вот спор шел уже вокруг полутора десятков человек, а то и меньше. Сергей хорош помнил, как ему и еще двум молодым управленцам удалось аргументированно доказать самым въедливым оппонентам, что они в состоянии управлять подводным крейсером вдевятером, причем не просто двигаться, а выполнять все задачи, положенные в автономном плавании. Кроме, разве что таких специфичных, как ракетные и торпедные стрельбы. Но для них достаточно временного привлечения всего одного-двух узких специалистов. Это тоже было доказано! Боже! Сколько же всего пришлось им тогда изучить!

Правда, последние годы молодых офицеров с самого начала интересуют совсем другие проблемы: жилье, деньги, быстрейший перевод на берег или сразу в среднюю полосу, а то и просто увольнение с военной службы. Знания становятся ненужными, лишними. Свое-то заведование учить не хотят, на допуск к самостоятельному управлению годами сдать не могут! Самое страшное, что и не рвутся. В этом корень всех происшествий и трагедий последних лет с подводными лодками. Не в том, что пожары, взрывы, затопления происходят, хотя и здесь вина немалая, а в том, что из-за нехватки знаний и навыков не в состоянии ничего противопоставить разбушевавшейся стихии, не способны даже защитить и спасти ни свои жизни, ни доверенные им жизни подчиненных, не говоря уже о технике и оружии! Вот откуда Бретановы и «Комсомольцы» и еще десятки широко не разрекламированных трагедий, унесших столько молодых жизней!

Но сейчас, на американской субмарине, был бенефис их поколения. Это были как раз те «старички», которые знали, умели и могли! В том, что они справятся, Сергей не сомневался. Лишь бы судьба подарила им несколько лишних минут!

Судьба оказалась в меру щедрой: на этот