– Ф-фух, – выдохнул Игорь, устало глядя на упрямого медикуса, – ну и чего вы упрямитесь?

– Я не намереваюсь оставаться в этой варварской стране! – вздернул голландец острый подбородок.

– А придется, – констатировал князь, – ваш покровитель повешен, и следствие еще продолжается. И учтите, есть масса эпизодов, где вы представлены в дурном свете.

Ван Клиф побледнел, таких эпизодов хватало у любого медикуса, служащего знатному вельможе, так что принц не врал.

– Но контракт на пять лет! – простонал голландец. – Да за столь низкую плату!

– Буду честен, – наклонился к нему Грифич через стол, – мне дан карт-бланш императором на подбор сотрудников среди… запачкавшихся. Если вас не подберу я, в лучшем случае вы поедете в один из сибирских острогов в качестве врача.

– Но жалование – оно же мизерное!

Князь развел руками, сочувствующе глядя на него:

– И жалование маленькое, и спрос с вас большой будет… Но тут уж, извините, государь весьма сурово настроен к мятежникам. И почему-то особенно зол именно на иностранцев, понимаете? Даже это я буквально выбивал. Ну подумайте же вы, все эти новые школы я взвалил на себя в такой непростой момент… Да мать вашу, я стараюсь вытащить умных людей из этой ямы под названием Сибирь! Для этого и школы придумал, дескать, хоть польза от вас будет!

Снова слезы и сопли, благодарность… На самом же деле князь не то чтобы лукавил… Он лгал откровенно. Роли «плохого-хорошего полицейского» в этом спектакле он с Петром разделил заранее. Император поддержал его задумку и клятвенно пообещал выполнять свою роль идеально.

Ну в самом деле, он получал сразу несколько учебных заведений за весьма скромную плату. Особняки опальных вельмож достались бесплатно, преподаватели готовы работать за страх и на совесть за смешное жалование…. И как после этого не подыграть Рюгену?!

Проблема с преподавателями была решена минимум на пять лет, ну а дальше… Дальше должны были подрасти свои. Ну и что немаловажно – профессура и студенчество получат хорошую прививку от желания лезть в политику.

Пришлось перетряхивать программу и даже писать учебники. В частности, сам Павел предложил ему написать учебник по математике.

– Наставник, но то, что объясняешь ты, намного понятней!

Ну и… написал. Помогло то, что он помнил многие задачи из «Занимательной математики» Перельмана.

Книга вызвала… не то чтобы фурор, но близко, и к концу марта пришлось допечатывать, чтобы хватило не только учебным заведениям, но и прочим желающим. То же самое было и с «Атлетикой», «Рукопашным боем», переводами Шекспира… Довольно неожиданно типография Корпуса, задуманная скорее как учебная, начала приносить весьма солидную прибыль, ведь здесь уже выпускались «Известия» и «Думки».

Достаточно неожиданно пришли предложения напечатать его книги и из-за границы. С авторскими правами здесь не слишком заморачивались, но наиболее «знаковые» произведения считалось хорошим тоном оплачивать, и даже порой переплачивать. Это работало как спонсорская помощь от каких-то властителей или вельмож, желающих блеснуть как меценаты и покровители науки и искусства.

Перевод Шекспира на русский Европу не заинтересовал, как и «собственные» стихи и песни попаданца, но вот прикладные книги пошли, да еще как. О них заговорили, и через год после мятежа Игорь понял, что стал для Европы не только воякой, но и вполне признанным ученым.

Тогда же состоялось и избрание его в Петербургскую академию наук, а вскоре и назначение главой этой структуры[127]. Впрочем, честнее будет сказать, что сперва его назначили на пост, а звание академика дали вдогонку…

Собрав в своих руках столько постов, попаданец взвалил на себя немалую ответственность, с которой достаточно успешно справлялся, пусть и не всегда так хорошо, как хотелось бы. К примеру, первоначальное его желание поместить Гимнастическую школу в Шляхетском корпусе вызвало жесткую критику императора:

– Ты хоть думал над вопросом? – с нескрываемой иронией спросил Петр.

– Разумеется, – уверенно ответил Игорь, – примерно так же, как и с Институтом благородных девиц. Есть воспитанники привилегированные, а есть и… второстепенные, обучающиеся по несколько иной программе.

Тяжело вздохнув и взяв небольшой апельсин со стоящей на столике вазы, государь сказал, хитро прищурившись:

– А ты еще раз подумай.

Подумал, и ничего против этой идеи он не нашел. Ну то есть были небольшие неувязки, но решаемые.

– Это мальчишки, – медленно заговорил Петр Федорович, – а значит, будут драки. Неизбежно. И кто будет побеждать в них? Шляхтичи или гимнасты?

– Ой…

– Вот тебе и «ой», – передразнил князя император.

Суть в том, что в Гимнастическую школу предполагалось набирать солдатских детей. А побитые солдатскими детьми дети знати… Нежелательно. Отдельные случаи, еще ладно, но ведь детей и подростков с каждой стороны – сотни… Поставить гимнастов в изначально подчиненное положение? Нельзя, их воспитывают не слугами, а воинами, многие из которых сами достигнут офицерских чинов и станут дворянами. И ведь это только верхний слой, так-то ситуация еще более сложная.

Совершенно замотавшись с учебной программой, подбором преподавателей, написанием учебника, уроками Павлу и его «гоп-компании» (так попаданец прозвал уже сложившийся класс наследника), Грифич несколько упустил из виду продолжавшиеся мирные переговоры о судьбе Пруссии и прусских земель. Он уже смирился с мыслью, что так и останется «условным» владетелем.

Проблема с содержанием Аничкова дворца решилась сама собой, теперь Грифич занимал уйму постов, за каждый из которых получал неплохое жалование. И мало того, император грозился, что как только Игорь наладит нормальную работу новых школ, то получит еще посты! В принципе, попаданец и сам был не против, как уже давно выяснилось, был он закоренелым трудоголиком.

Больше всего хлопот было с тем же Шляхетским корпусом. В частности, кадеты достаточно тяжело восприняли новую программу, где появилось столько полезных предметов, таких как бухгалтерия и аудит. Ну и другие – не менее полезные, но достаточно скучные предметы.