– Ничего, у меня состоятельная семья, – холодно ответила ему де Фюрьи. – Как-нибудь прокормим.

Интересно, что ее больше задело – то, что Унс абсолютно верно и буквально с лету определил статус наших отношений, или слово «захомутать»? Или и то и другое?

– Ну-ну, – насмешливо произнес Унс и обратился ко мне:

– А скажи мне, вечно голодный юноша, что с моей наградой? Когда я смогу ее получить?

– Монброн придет – скажет, – прожевав кусок, пообещал я. – Все по-честному будет.

– Надеюсь. – Унс подставил опустевший бокал слуге. – Налей еще. Так вот – надеюсь. А то некрасиво выйдет. Сами посудите – и я без заслуженного золота, и вас Герхард в черном теле до конца учебы держать станет.

– С чего это? – не донес вилку с куском телятины до рта я. – В смысле – в черном теле?

– А как ты думал? – заулыбался Два Серебряка. – Я ведь не поленюсь и подробно отпишу, какие его подмастерья неумехи, интриганы и обманщики. И как они его имя опозорили перед всей Силистрией. Или даже перед всем Югом. Ну и еще чего-нибудь выдумаю, особо для него мерзкое и унизительное. Старина Шварц крайне самолюбив, это мне хорошо известно. На многие вещи ему плевать, но не на чистоту своего имени. Так что вам лучше сразу будет вешаться.

– «Вам» – всем нам? – уточнила Эбердин. – Или «вам» – Эрасту и Гарольду? Просто я тут вроде как ни при чем, я вас вообще сегодня первый раз в жизни вижу. И, скорее всего, последний.

Унс задумчиво посмотрел на нее, поболтал вино в кубке, а после сказал:

– Не знаю, не знаю. В годы моего ученичества мы все были как одна семья. Если кто-то попадал в переделку, остальные за него горой вставали.

– Врете, – уверенно заявила Рози.

– Вру, – тут же согласился с ней Два Серебряка. – Нет, поначалу что-то такое было, но в последние два года обучения каждый был сам за себя. Впрочем, наш наставник Форш делал все для того, чтобы нас поссорить. Он считал, что так мы лучше всего будем подготовлены к жизни в большом мире.

– И сколько человек дотянуло до посоха? – заинтересовался этой беседой даже Карл.

– Четверо, – равнодушно ответил Унс. – Считая меня. А до сегодняшнего дня дожил только я. Стефани сожгли лет сорок назад где-то на окраинах Фольдштейна, Рагерта занесло в Халифаты, он там прибился к какому-то местному князьку, и его на куски постругали во время очередного переворота, а Маркуса неупокоенные сожрали. Впрочем, он легко отделался, могло быть хуже.

– Куда уж хуже? – ошарашенно спросил Борн и отодвинул от себя тарелку с копченой рыбой. Как видно, он представил себе эту картину, и она отбила у него всякий аппетит.

– Так некромантия ведь. – Унс отпил вина. – Он сам этих красавцев и поднял, дурачок такой. Хотел проверить, сможет ли он ими управлять. И главное – нет чтобы одного для пробы пробудить от смертного сна, так сказать, на пробу. Нет, сразу десяток поднял. Ну не идиот ли? А теперь представь, что про эти развлечения узнал бы Орден Истины. И все, тогда когти и зубы немертвых за счастье покажутся. Сначала пытки, а потом костер. Бррр… Нет уж, лучше вот так, пищей для мертвяков стать. Неприятно, конечно, но зато быстро.

– А вы откуда про них всех узнали? – полюбопытствовала Рози. – Да еще в деталях.

– Вы просто пока не осознаете, насколько тесен магический мир, – пояснил ей Унс. – К тому же вы пока никто, и звать вас никак. А вот когда получите посох и сможете добавлять к своему имени слово «маг», то есть вольетесь в наши ряды, лет через десять осознаете, что знаете лично или понаслышке почти всех магов Рагеллона. На самом деле нас не так и много, как кажется. И когда кто-то уходит за Грань, это непременно становится темой для обсуждения. А уж если погибший маг относился к тем, чье имя на слуху, то про такое говорят куда как дольше.

А ведь он прав. Я вспомнил, как обсуждали смерть Ностера, которого с подачи мастера Гая убили во время штурма Шлейцера. Даже мои собратья-подмастерья и то про этом судачили, что уж говорить про полноправных магов. И, думаю, разговорами под стенами Шлейцера дело не закончилось.

– Вот, например, я третьего дня общался с одним из наших, он тут проездом был, – продолжал разглагольствовать Два Серебряка. – От него узнал, что Ностер голову сложил на какой-то войне. Лично знаком с ним не был, но слышал про его свершения очень много. Мощный маг, очень мощный. Был. Новость? Новость.

– А чем Стефани так прославилась? – внезапно спросила Эбердин.

– Она целительницей была, – охотно ответил ей Унс. – Причем очень талантливой. Еще посох не получила, а такие заклинания плела, что Форш даже зеленел от зависти. Из-за Грани людей вытаскивала, с самой Смертью спорить не боялась. Ну и допрыгалась в результате. У какого-то вельможи жена рожала, да что-то пошло не так. А когда Стефани к ней позвали, там оставался только выбор, кому дальше на свете жить – дитю или матери. Стефани подарила жизнь ребенку, а вельможа оказался не согласен с таким решением. Вот ее и сожгли по его приказу. Мол, специально жену уморила магичка, душу ее себе забрала.

– Вот и делай добро людям, – невесело произнес Карл. – Хоть бы одна сволочь оценила.

– Верно, приятель. – Унс протянул к нему руку с бокалом. – Потому я и предпочитаю жить здесь, на краю света. Здесь солнечно и спокойно, а я никому не интересен. Я никуда не лезу и ни во что не вмешиваюсь. Возможно, потому еще и жив, единственный из тех, кто вышел с посохом мага из стен замка Крук.

– Так уж и ни во что? – лукаво прищурилась Рози. – А эти двое? Разве вы им не помогли, причем зная, что они вне закона?

– Случайность, – неприязненно глянул на нее маг. – Секундная вспышка эмоций. Такое может случиться с каждым.

– Лукавите, мастер Унс, – как всегда прямолинейно заявила Эбердин. – Вы помогли нашим мальчишкам, потому что вам самому захотелось это сделать. Вы устали от одиночества и были даже рады, что все так случилось.

– Дети, – насмешливо произнес Два Серебряка, обращаясь к Борну. – Романтики. Несут какую-то чушь.

Борн ничего на это не сказал, но зато подмигнул Эби, как бы говоря: «Ты права, девочка».

Через час мы было хотели уже распроститься с нашим гостеприимным хозяином и отправиться в резиденцию Асторга, но он ничего не хотел про это слышать. Вдобавок на его стороне выступил Карл, желающий непременно отведать барашка, который вовсю готовился на кухне.

В результате мы совершили прогулку по дому, посмотрели коллекцию картин, которую начал собирать еще прапрапрадед Борна, потом побывали в оружейной, где Фальк выпросил у радушного хозяина кинжал из какой-то особо прочной стали. Ну как выпросил? Он его повертел в руках, обозначил пару ударов и напрямую спросил у Борна:

– Я себе эту игрушку возьму? На память о нашем знакомстве?

– Конечно, – не задумываясь ответил тот и протянул Карлу ножны. А потом еще и новый пояс подарил.

В итоге, барашка подали тогда, когда солнце уже село. Причем не просто село, оно словно утонуло в море. Кстати – потрясающее зрелище, мы наблюдали его с огромной террасы, на которой за время нашей прогулки по дому было приготовлено все для продолжения застолья.