Потом, с 1190 г., «в годы правления Мин-чан» войска перестали направляться, а татар было «запрещено грабить», так как у них появился Чынгыз хан и за три года сумел «горсть песка» — как о царстве татар отзывались цзиньцы — превратить во внушительный «булыжник Давида против Голиафа» — в полноценное государство-Орду — грозное оружие для защиты своего народа. И это было осознано цзиньцами — так «забеспокоился» их правитель, что даже Великую стену воздвиг новую и начал подготовку к войне. Чынгыз хан в то время уже воевал с Ван-ханом Тогрулом и с теми из татар, кто встал на защиту этого вассала императора чжурчженей.

Как отметил Л. Н. Гумилев, Тогрул был из тех аристократов, кто «изо всех сил отстаивал старый племенной строй», который мешал объединению народа. Каждый из этих лидеров, «понимал он общую ситуацию или нет, имел собственные интересы и хотел только, чтобы они совпадали с общественными. В противном же случае, особенно когда дело шло о жизни, никто не жертвовал собой, точнее, не давал сопернику убить себя лишь ради того, чтобы абстрактная степная свобода не стала через десяток-другой лет жертвой чжурчжэньского властолюбия» (30, 126–127).

Как пишет В. П. Васильев, «ближайший к цзиньским владениям сейм был Кэрэ или кэраитов», который «огибал владения цзиньскйя с севера и с запада» (17, 131). Возможно, Ван-хан пропускал беспрепятственно войска цзиньцев через свои владения «в отдаленную страну» — территории, где жили татары, возможно, оказывал и другие услуги цзиньцам и китайцам в ущерб жизненных интересов собственного народа.

Трудно восстановить подробную картину противоборства старой аристократии, с одной стороны, и, с другой стороны — Темучина и его соратников — «людей длинной воли» — сторонников Орды, «несущей по существу функции европейского рыцарства» и стремящихся к созданию единого государства. Гражданская война, скорей всего, началась с Курултая[142] (сбора) сторонников Темучина и провозглашения организации Орды и утверждения Йазу (Ясы), основ законодательства нового государства — что было программным заявлением будущих монголов.

Несомненно, «Темучину» — будущему Чынгыз хану довелось и скрываться, и терпеть поначалу разочарования и поражения. Но «…на его природные качества не смогли повлиять ни беды и страдания, которые пришлось ему терпеть от людей, ни его все не сбывающиеся надежды, ни неосуществляемые так долго планы, ни временные неудачи. У Чингиза всегда было ясное и доброе выражение лица. Все его соратники были буквально покорены этим его видом (самообладанием)» (13, 251–252).

В принципе, как и любое социальное движение, движение монголов имело предварительный скрытый период — время пропаганды идей Орды и Йазу, и открытый — когда эти идеи были поддержаны большей частью «татар со всего света».

Вспомним изложенное в татарском историческом источнике «Дафтер-и Чынгыз наме» народное предание о начальном периоде деятельности Чынгыз хана (в изложении академика М. А. Усманова): «Следует сказать, что ни предки, ни потомки кагана у нашего автора особых чувств не вызывают, мало того, он Чингизу противопоставляет его же братьев-тиранов. …Чингиз живет в уединении, а его братья-тираны свирепствуют. И «сын народа», как обобщающе назван анонимом (автором. — Г.Е.) весь народ, решает вернуть справедливого царевича. Главы родов — беки (бийи. — Г.Е.) приходят к Алангу, которая сообщает им о местопребывании сына и, в качестве пароля, дает свое кольцо. Беки находят и возвращают Чингиза. Он становится ханом, жалует званием и богатством своих беков, с которыми живет в мире и согласии, дорожа ими как «бровью над глазом» (105, 109).

Далее: «В этой части дастана характерно то, что, в отличие от предыдущего раздела, анонимный автор из мифического, легендарного мира опускается в реальную среду тюркских народов. Например, среди беков — родоначальников племен он перечисляет имена следующих: Уйшин-Майкы-бек (бий), Калдар-бек, Урдач-бек, Кыпчак-бек, Тамйан-бек, Кераит-бек, Буртак-бек, Тимур-кутлу-бек, Муйтан-бек, Тулангут-бек, Кунгырат-бек, Катай-бек, Салчут-бек, Кыйат, Туркмен и др… Автор приписывает Чингизу роль легендарного Огуз-хана, дарившего своим сыновьям «тамги» и «онгоны». …Но в «Дафтар…» места сыновей Огуза заняли предводители родов и племен[143]. Также архаистичные термины заменены общедоступными понятиями. Привлекает внимание поразительное сходство тамг (гербов-знаков) в списках «Дафтар…» и в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина. Следовательно, анонимный автор был знаком с каким-то источником, содержащим эти древние предания…» (105, 109).

Сведения Марко Поло о том, что «татары собрались к Чынгыз хану со всего света» — соответствуют сведениям татарского источника — это видно по именам беков (бийев) — «родоначальников племен», то есть лидеров, прибывающих из всех районов локализации татар, которые были расположены на обширных территориях Евразии. Например — Кыпчак-бий — мы знаем, что часть кыпчаков были именно татары, и «выделившиеся» из татарского государства кимаков, и продолжающие оставаться подданными его. «Туркмен-бий» — мы помним, туркменами стали звать гузов, принявших Ислам, и предводитель по имени Туркмен мог быть или из гузов, земли которых располагались рядом с государством кимаков, или «туркмен» было просто именем татарского бека (бийя) — были и такие имена, мы помним — по названию народа или племени. И было также наоборот — название лидера переходило впоследствии на народ. Еще одно имя — также, впрочем, как и все почти приведенные в татарской летописи, — объясняется просто, Катай-бек — это имя от названия «кара-катай» — так называли последователей киданя Елюя Даши, основавшего, как было отмечено выше, небольшое государство — ханство на западном Алтае и в Джунгарии в XII в.